Читать «Антология современной французской драматургии. Том I» онлайн - страница 21

МИРТИЙ. Значит, война? Воевать против Арагона. Арбалетчики оттуда, арбалетчики отсюда, пальцы одинаково крепки…

МАТЬ. Только не пальцы, а плечи! А так — слово в слово то, что я сама говорила. Слово в слово! Надо же! Мой сын и я, мы переплетены, взаимоперепутаны, мой сын и я…

МИРТИЙ. Мать моя, раз мы уж так похожи, чего мы топчемся на одном пятачке? Ваш вид меня утомляет, так что иногда мне хочется вас вытошнить. К чему двое, когда довольно одного?

 Мать отодвигается от него.

МИРТИЙ(Священнику). Два христианских королевства, Арагон и Лангедок, сплетенные из одних туманов, говорящие на одном наречии, собираются драться из-за пастбищ. Из-за пастбищ! Следует ли нам поколебать собственную справедливость и миропорядок перед смутной субстанцией травонесущей почвы? Нет, сударь! Проделать дырку в неумелом убийце — может быть, или заткнуть оную же в умелой девице — ради бога! Но стрелять в товарищей с другого склона — нет, спасибо. (Острием меча рисует в стене очертания будущего окна.) Будет у вас ваша церковь. Вместе с ризницей… С активной христианской молодежью… Утреннее солнце к вам заглянет… Только я. Я так больше не могу… Я и целуюсь, и дерусь. У нас есть овцы, но разделывают меня. Стригут меня. И погибаю я. (Кричит ему в лицо.) Зачем выходит так, что я купаюсь в переизбытке мышц, что я обширен, крепок и силен настолько, что от моря зеленого до моря синего и от гор белых и до черных гор никто не чувствует себя способным со мною состязаться или отбить у меня свою дочь или свою подругу? Почему все это изобилие мощи в моих жилах должно в конце концов рассеяться зачатием детишек в чреве какой-нибудь девчонки или взорваться воплями команды «рассчитайсь»?! Выровнять копья! — перед четырнадцатью придурками с тех самых пастбищ? Нет, я стою большего! Смотрите! Вот стена. Восходящее солнце. Ваше солнце. Всем сердцем, всей силой мольбы, вы призываете его, и оно к вам придет. Но, может быть, оно… Может быть, и оно ждет, так же страстно и горячо? Я хочу, чтобы оно ждало, как ждете и вы. Хочу быть солнцу восходящему живой надеждой. Я хочу, чтобы оно слушало и предвосхищало в одиночестве своем звуки моих летящих в его сторону шагов. Но солнце восходящее — всего лишь горящий факел.

 Входит Отец — лет пятидесяти, безответный, работящий.

ОТЕЦ. Под лестницей, внизу, вода поднялась и натекла лужа. А я собирался положить туда муку, взвесить ее там… Что за лужа, непонятно? Ведь река далёко. В эту лужу, прозрачную, я руку опустил. (Обнюхивает собственную руку.) Теперь вот рука пахнет розами и пеплом.

МАТЬ(Отцу). Псих! Сумасшедший! Возвращайся к своим грязным лужам! Здесь мой сын разговаривал с солнцем!

 Отец выходит. Миртий устало опускается на табурет.

МИРТИЙ. Внизу муку надо взвешивать… Сейчас пойду…

МАТЬ. Ни в коем случае! Ты — и муку! Муку!

МИРТИЙ. Что делать? Что же делать? Никого… Нет никого…

СВЯЩЕННИК. Есть человек.

МИРТИЙ. Есть человек?

МАТЬ(Священнику). Есть человек. Но для чего ему об этом говорить?