Читать «Антисемитизм в метапсихологических очерках» онлайн - страница 52

Представим себе пациента, испытавшего тяжелейшую истерию в какой — либо травмирующей сцене (психоз) с последующим впадением в глубокую депрессию (невроз). Травмировавшая сцена при этом оказывается очень глубоко вытесненной в бессознательное, длительно пребывая в таком состоянии и принося душевные страдания пациенту. Пациент не способен не только держать эту сцену перед глазами или в сознании, но и в неглубоком бессознательном. Для выведения пациента из этой депрессии терапевт должен воспроизвести перед пациентом травмировавшую его сцену. Но по времени, месту и другим обстоятельствам это, как правило, невозможно, но возможно её сделать психически тождественной первоначальной, а в отношении реальной — максимально правдоподобной. В этом и состоит терапевтическая задача врача. В результате должно возникнуть «катарсисческое отреагирование» (катарсис — очищение) травмировавшей сцены и пациент временно получает психическую устойчивость. Если при этом представить, что врач и пациент проживают совместно и не могут заниматься одними только терапевтическими сеансами, надо обоим заниматься жизнеобеспечением и обороняться от врагов, то естественно, что соответствующие картины не могли не найти своего отражения в Священном Писании. Воспроизводя травмировавшую сцену, достоверную только психически, а не реальную, врач должен превратиться в смещённый по фазе зеркальный фантом пациента. Совместное сосуществование реальности и смещённого зеркального фантома изложено в обоих Заветах. Итак, в нашем представлении врач — второй (универсальный) культурно-исторический тип бессознательного, а пациент—первый (множественный). Воспроизведём хотя бы один психический эквивалент травмирующей сцены. Потоп — смещённый по времени психический эквивалент реальной сцены сразу после убийства сексуального монополиста, «Карабаса-Барабаса» (вожака стаи или отца первобытной орды), который после убийства уже не «Карабас-Барабас». В ветхозаветной сцене потоп — психический эквивалент реальной сцены (по Библии) гнева Бога при изгнании из Рая, а возникший стыд наготы — следствие побудительного мотива отцеубийства — устранения сексуального монополиста. Интерпретация потопа — еврейская пассионарность в фазе невротического вымирания первого культурно-исторического типа бессознательного. Предпотопные люди (первый культурно-исторический тип) грехов не совершали, но по выражению Бога «уклонились они от Меня». Что значит «уклонились»? Вымирали! Результат воздействия врача — наложение фазы 1 психоза на фазу3 невроза — психическая устойчивость, предотвращающая такое вымирание. Графическое отражение такого наложения дано в работе [2]. Таким образом, реальное содержание «потопа» вовсе не смерть, а жизнь, привнесённая в невротическую фазу3, изобразившим фантомную смерть врачом. Потоп — метафора с бытовым правдоподобием. К спорам о его локальности или глобальности он отношения не имеет. Пассионарный толчок — всегда смерть (аннигиляция влечений-антиподов) у первого типа бессознательного реальная (фазы1 и 6). У второго по отношению к первому — фантомная, накладывающаяся на фазу 3 и поэтому исцеляющая. Оставаясь на естественно научной почве, слово «Бог» в Ветхом Завете после изгнания Адама и Евы из Рая прошу читателя толковать, как еврейское бессознательное в деперсонифицированном виде, а в Новом Завете — как жертву первородного отцеубийства Бога — Отца с последующим вытеснением его за спину Бога-Сына. Но врач в обоих случаях один и тот же — еврейское бессознательное. Как ни пытался врач в Ветхом Завете исцелить первый культурно-исторический тип бессознательного от влечения к смерти, заслонив своим Богом танатальную природу генезиса этого типа, обойтись без двух Заветов в Библии, сюжетно не связанных между собой, ему всё же не удалось. Такая разница в представлении о Боге вызвана тем, что быть вечным Богом над двумя влечениями-антиподами: Эросом и Танатосом, лежащими в основе антропогенеза, нельзя. В Новом Адаме еврейское бессознательное вынуждено было уступить свою человеческую природу Христу, сделав Его Сыном Единородным, дабы человеческий род «не погиб, а имел жизнь вечную.» По первой части этой задачи терапевтический приём сработал на достаточно длительный исторический период. По части же «жизни вечной» изначально существовавшая проблема (антисемитизм) исчерпывающим образом бессознательным приёмом изжита быть не могла, а отягчающий вклад «Сына Единородного» в эту проблему, указывает на то, что в Его человеческой природе не всё так безоблачно и благополучно, как указано в обстоятельствах Его Рождества в Новом Завете. Иначе: еврейское бессознательное стало жертвой своего же, исторически вынужденного, жизненно необходимого обоим типам бессознательного мистифицированного терапевтического приёма. Христос и сам горделиво проговорился о своей нееврейской человеческой природе, самоидентифицируясь с а- и Ω — сингулярностями — смертями (фазы1,6), психически тождественными одна другой, какими бы греческими буквами их ни называть. В симбиозе Эроса и Танатоса врач-«PR-технолог» вынужден был придать Танатосу фантомный Эрос, а не реальный, предусмотренный древом жизни книги Бытия Библии. Он не мог повлиять на биологию, но мог повлиять на психику, повреждённую в фазе 1 антропогенеза, помогая первому типу бессознательного изживать танатальное влечение.