Читать «Антисемитизм в метапсихологических очерках» онлайн - страница 33

Ни культурно (но не цивилизационно) оправданный бессознательный страх ислама перед женщиной [3], ни церковь, оставленная вифлеемским любителем α- и Ω- сингулярностей, притч и афоризмов — благочестивых чувств не вызывают! Евхаристия — манифестация присутствия «первородного греха» [3].

Литература

1. 3. Фрейд, «Будущее одной иллюзии», в кн.: Неудовлетворенность культурой, Московский рабочий, Москва (1990).

2. Б. М. Парамонов, Конец стиля, АГРАФ, Москва (1997).

3. М. А. Андронов, «Архаический смысл цикла культурного строительства», Философ, исслед., №3—4 (2002).

4. 3. Фрейд, «Человек по имени Моисей и монотеис тическая религия», в кн.: Я и Оно, ЭКСМО-Пресс, Москва (1998).

5. А. Т. Фоменко, Новая хронология Греции. Антич ность в средневековье, МГУ, Москва (1996), Том 1, с. 221.

6. М. А. Андронов, «Репрессивность культуры в ис торическом процессе и в постмодернизме», Созн. и физ. реал., 6 (5) (2001).

7. Л. Н. Гумилев, Этногенез и биосфера Земли, Гид- рометеоиздат, Москва (1990).

8. А. А. Боковиков, «Открытие кремниевой формы жизни на Земле», Созн. и физ. реал., 3 (6) (1998).

9. С. Н. Голубев, «Биоструктуры как фрактальное отображение квазикристаллической геометрии», Созн. и физ. реал., 1 (1 — 2) (1996).

10. К. Г. Юнг, «Символы матери возрождения», в кн.: Между Эдипом и Озирисом, Совершенство, Мо сква (1998).

11. М. А. Андронов «Обратимость центральной дог мы молекулярной биологии», Философ, исслед., №1 (2003).

4. Мифотворчество и демифологизация в постмодернизме

Миф — «щадящая зона» в болезненном переходе от принципа наслаждения к принципу реальности.

З. Фрейд.

Большинство мифотворцев до конца дней своих остаются в этой «щадящей зоне», так и не решаясь на действительно болезненный переход, указанный Фрейдом.

Эскапизм постмодернизма от репрессивности культуры уже отмечался [1], но его попытки устранить примат культуры над бытием, возникший в антропогенезе [2], могут только повышать и без того высокую изобретательность человека в бессознательном поиске средств прекращения своего существования как биологического вида.

Маргинальность, перенасыщенность метафорами, стилистическая игра смыслами, отсутствие какой бы то ни было стилевой концептуальности в постмодернизме преподносятся часто как следствие свободы и демократии [3].

В известной мере это так, поскольку тоталитарные режимы всегда строятся по художественному проекту с отчетливо выраженной стилевой завершенностью. Столь ли глубок разрыв с модернистским наследием в постмодернизме?

Горестные повторные открытия ницшеанской истины «по ту сторону добра и зла», «нерепрессивной» культуры и «эроса невозможного»! Те же самые грабли! Путь ведь уже был пройден! Через (П) устоту (хоть бы и (п) елевинскую) — в Рабство! Неподотчетность художников самому Господу Богу — (п) арамоновско-ницшеанский миф! Одни — Ницше, Юнг, Камилла Палья, Лени Рифеншталь от этой нудной обязанности освобождены, другим — Гитлеру, Берии, Сталину такая освобожденность не прощается! Художник вправе мечтать об «иной свободе» [4], как мечтал библейский Иосиф в застенке у Потифара и на службе у фараона. Advocatus diabolis вовсе не обязательно должен продаться с потрохами черту! Но об этом позже. А. М. Эткинда [4] можно дополнить. Пушкин освоил-таки «иную свободу», но своей личной, а не чужой судьбой!