| This article was followed by a deadly silence about the book both in the press and in conversation, and Sergey Ivanovitch saw that his six years' task, toiled at with such love and labor, had gone, leaving no trace. | После этой статьи наступило мертвое, и печатное и изустное, молчание о книге, и Сергей Иванович видел, что его шестилетнее произведение, выработанное с такою любовью и трудом, прошло бесследно. |
| Sergey Ivanovitch's position was still more difficult from the fact that, since he had finished his book, he had had no more literary work to do, such as had hitherto occupied the greater part of his time. | Положение Сергея Ивановича было еще тяжелее оттого, что, окончив книгу, он не имел более кабинетной работы, занимавшей прежде бо'льшую часть его времени. |
| Sergey Ivanovitch was clever, cultivated, healthy, and energetic, and he did not know what use to make of his energy. | Сергей Иванович был умен, образован, здоров, деятелен и не знал, куда употребить всю свою деятельность. |
| Conversations in drawing rooms, in meetings, assemblies, and committees--everywhere where talk was possible--took up part of his time. But being used for years to town life, he did not waste all his energies in talk, as his less experienced younger brother did, when he was in Moscow. He had a great deal of leisure and intellectual energy still to dispose of. | Разговоры в гостиных, съездах, собраниях, комитетах, везде, где можно было говорить, занимали часть его времени; но он, давнишний городской житель, не позволял себе уходить всему в разговоры, как это делал его неопытный брат, когда бывал в Москве; оставалось еще много досуга и умственных сил. |
| Fortunately for him, at this period so difficult for him from the failure of his book, the various public questions of the dissenting sects, of the American alliance, of the Samara famine, of exhibitions, and of spiritualism, were definitely replaced in public interest by the Slavonic question, which had hitherto rather languidly interested society, and Sergey Ivanovitch, who had been one of the first to raise this subject, threw himself into it heart and soul. | На его счастье, в это самое тяжелое для него по причине неудачи его книги время на смену вопросов иноверцев, американских друзей, самарского голода, выставки, спиритизма стал славянский вопрос, прежде только тлевшийся в обществе, и Сергей Иванович, и прежде бывший одним из возбудителей этого вопроса, весь отдался ему. |
| In the circle to which Sergey Ivanovitch belonged, nothing was talked of or written about just now but the Servian War. | В среде людей, к которым принадлежал Сергей Иванович, в это время ни о чем другом не говорили и не писали, как о славянском вопросе и сербской войне. |
| Everything that the idle crowd usually does to kill time was done now for the benefit of the Slavonic States. | Все то, что делает обыкновенно праздная толпа, убивая время, делалось теперь в пользу славян. |
| Balls, concerts, dinners, matchboxes, ladies' dresses, beer, restaurants-- everything testified to sympathy with the Slavonic peoples. | Балы, концерты, обеды, спичи, дамские наряды, пиво, трактиры -- все свидетельствовало о сочувствии к славянам. |
| From much of what was spoken and written on the subject, Sergey Ivanovitch differed on various points. | Со многим из того, что говорили и писали по этому случаю, Сергей Иванович был не согласен в подробностях. |
| He saw that the Slavonic question had become one of those fashionable distractions which succeed one another in providing society with an object and an occupation. He saw, too, that a great many people were taking up the subject from motives of self-interest and self-advertisement. | Он видел, что славянский вопрос сделался одним из тех модных увлечений, которые всегда, сменяя одно другое, служат обществу предметом занятия; видел и то,что много было людей, с корыстными, тщеславными целями. занимавшихся этим делом. |
