Читать «Англо-русский роман» онлайн - страница 18

Стены просторной гостиной на первом этаже занимали светлые встроенные полки, сплошь уставленные моделями парусных кораблей, штук пятьдесят не меньше.

— Ого, это ты занимаешься?

— Нет, это мой отец, он всю жизнь на флоте прослужил, а на пенсии моделированием парусников стал увлекаться.

Дэвид показал Тане на стойку с дисками:

— Выбирай, тут много разных версий.

— Нет, лучше сам поставь исполнение, которое больше всего тебе нравится, только не оркестровую версию. И погаси, пожалуйста, свет, в английских гостиных такие большие окна, которые вы почему-то никогда не зашториваете, что мне иногда кажется, будто с тёмной улицы за мной кто-то наблюдает.

Ну и дела, вот это поворот, и кто кого сейчас будет соблазнять? подумал Дэвид и поставил диск. На этот раз Таня не стала угадывать исполнителя, фантазия звучала именно так, как ей нравилось, главная трёхкратно повторяющаяся тема Adagio текла плавно и прозрачно, словно предсказывая кружевные ноктюрны Шопена.

— Вот как можно было написать такую музыку в 1785 году? За 14 лет до рождения Пушкина? Фактически предсказать Бетховена, Шопена. Слышишь?

— Пока нет, давай послушаем ещё раз, сказал Дэвид и поставил диск на повтор.

Таня молча стояла у окна, так получилось, что в суете московской жизни она последний раз слушала фантазию ре минор почти год назад, и теперь при этой неожиданной встрече с любимым моцартовским творением её душа вновь наполнялась знакомым ощущением «светлой печали», так гениально воплощённой в теме Adagio: что может быть, но никогда не случится, что могло бы случиться, но никогда не произойдёт. Возможно, именно это хотел сказать двадцатидевятилетний Моцарт своей вечной музыкой? А в следующей части уже другая тема: о том, что всё происходит так, как и должно произойти, и это надо просто принять.

Дэвид подошёл к стоящей к нему спиной Тане и обнял, уткнувшись подбородком в уложенные на затылке волосы, нежный аромат которых, приятно напоминавший цитрусовую свежесть, разительно отличался от тяжелых сладких запахов, которые предпочитала Джейн. Если Таня сейчас повернётся, то это всё. There will be no escape. Тане было так комфортно в руках английского пирата, с которым она опрометчиво отправилась в «предсвадебное путешествие», и с которым ещё вчера была намерена легко расстаться, что она поняла: всё, точка невозврата пройдена. Вот сейчас, в третий раз прозвучит её любимое «светлопечальное» адажио, и своей музыкой Моцарт вновь напомнит о том, что может быть, но никогда не случится, и что могло бы случиться, но никогда не произойдёт, и она просто не сможет не повернуться. Страшно? Да. Манит? Конечно. Как вода, как высота. Как прошлым летом в сочинском Скай-парке, когда она стояла перед прыжком банджи —джампинг. Всё, полетели!

Никогда прежде Дэвид не прослушивал свою любимую моцартовскую фантазию столько раз подряд. Поставленная на повтор пьеса звучала до тех пор, пока Таня не сказала:

— Мне кажется, Моцарт устал.

                                                * * *