Читать «Английские шарады» онлайн - страница 3

Тут мы не только не курили — тут никогда не смеялись и сильно понижали голос. Нет, мы, конечно, никого и ничего не боялись, просто инстинктивно не хотелось ЭТО злить. А когда дверь приоткрывалась, мы входили отгадывать, что они нам напридумывали. Сдавать экзамен на право остаться там.

И вот мы прилетели сюда и обосновались в горном центре абсорбции, который нам, как отказникам, устроил Юрка. Наш невероятно светлый, невероятно четырехкомнатный, невероятно отдельный после пятнадцатиметрового пенала в гнилой киевской коммуналке домик стоял в сосновой роще. Мы бросили сумки и, не ожидая мебели и книг, плывших малой скоростью, купили тюбик клея и оклеили белые стены гостиной фотографиями друзей.

Уже Левушка позвонил из Калифорнии, Юрка приходил уже раз пять, помнится, он подарил тебе кружевную штучку, и ты сказала, что никогда такого не видела. Но собраться всем, как следует, почему-то не вытанцовывалось.

Мы успели поездить по Иерусалиму в автобусе с чудо-шофером, который продавал билеты и сам же их компостировал, мы уже догадались, почему в дождливую погоду люди в черном одевают на шляпы полиэтиленовые мешки. Нам растолковали граффити: «Комфорт-Гитлер». Комфорт был тогдашний шеф Иерусалимской полиции. Я проанализировал два номера газеты «Наша страна», страстно жалел, что выборов ждать еще целый год, и, обращаясь к деревьям, репетировал свою первую речь в Кнессете.

А по вечерам, бросая толстые звучные фишки в щель телефона-автомата, мы пытались собрать вместе тех, чьи юные лица смотрели со стен. Было просторно, благоуханно, ослепительно, обидно и непонятно: почему Эдик Кац, живущий от нас в тридцати минутах езды на машине, которая у него есть, на приглашение отвечает: «В среду э-э-э никак. В четверг — точно не могу. Что у нас в пятницу?» — а в Киеве приполз бы на трамвае немедленно, за два часа пути.

Но, наконец, мы собрали этот паззл. Приехали все, кто был тогда в стране, даже Динка добралась с Синая. Ревели и останавливались в горной тишине машины.

Они входили, шурша цветами и пакетами, мужчины только ухмылялись своим фото, а женщины, подойдя к стене, ревниво глядели на свои лица, поправляя волосы и воротники блузок.

А в подарок они привезли к нам Захария Яковлевича Дворжинского. Да, мы его еще застали. Потом уже он перестал жить.

Мы приехали в Израиль последними, все наши уже какое-то время тут существовали, поэтому первую с чувством выпили за нас, завершивших круг. Там оставался только ссыльный Криков, за него подняли вторую. День был выходной, собрались рано, и после четвертой, заметив, что свет за окном густеет, мы говорим: «Ну что, пора играть».

Курят, тыкают вилками, Юрка якобы не слышит, Динка якобы не понимает, даже спросила, сморщившись:

— Во что играть?

— Как во что? Абрамы вы этакие, родства непомнящие! В шарады!

Мнутся и кривятся. Очень, почему-то, не хотят. Но так как мы одновременно и их хозяева, и вроде бы их, старожилов, гости, Динка соглашается, — ладно, — и царственно указует нам на дверь, — идите! Мы вам сейчас загадаем.