Читать «Ангел, автор и другие. Беседы за чаем. Наблюдения Генри.» онлайн - страница 164

— Я много об этом думала.

— И какой же муж тебе нужен? — спросил я.

— Мне нужен человек чести, — ответила она.

Мне такой подход нравился. Нечасто можно встретить девушку ее возраста, которая стоит на такой позиции, но так уж сложилась у нее жизнь, что мудростью она могла потягаться с более взрослой женщиной. Я на это лишь указал, что он выглядит парнем честным и, возможно, так оно и есть.

— Возможно, — согласилась она, — но именно это я и собираюсь выяснить. И если ты хочешь оказать мне любезность, — добавила она, — пожалуйста, в дальнейшем называй меня Мари Лютьер, а не Годселл. Это девичья фамилия моей матери, и она мне нравится.

Что ж, я не стал вмешиваться в ее дела, придя к заключению, что ей по силам все сделать самой, и еще пару недель только наблюдал. В начале месяца он вошел в кафе с достаточно высокомерным видом, а к концу месяца уже сидел, обхватив руками голову, вероятно, размышляя, для чего он родился на свет. Я видел такие игры до того и видел после. У официанта есть для этого множество возможностей, если только ему охота ими воспользоваться. Если же говорить о количественной стороне дела, я полагаю, в электрическом свете ресторана ухаживаний в этот месяц было больше, чем при луне за год. Я видел, как дурили мужчин, начиная с безусых юношей и заканчивая стариками, у которых мало что осталось в голове. Я видел, когда это делалось так, что любо-дорого смотреть, а иной раз возникало ощущение, что дай мне парик и юбку, так у меня получилось бы лучше. Но никогда я не видел более тонкой партии, чем та, что разыгрывала Мари со своим молодым человеком. Сегодня она встречала его, как усталый ребенок, которому наконец-то удалось отыскать свою мать, а на следующий день возникало ощущение, что она — благородная дама, которой — вот уж не повезло — приходится терпеть фамильярность наглеца. Сейчас ее надутые губки однозначно говорили: «Какой же ты дурак! Ну почему бы тебе не обнять и не поцеловать меня?» — а пятью минутами позже она охлаждала его пыл смехом, который лучше всяких слов разъяснял, что он, должно быть, слеп, если не видит, что она всего лишь играет с ним. Что происходило за пределами кафе, — теперь она изредка позволяла ему встречать ее по утрам в Тюильри и сопровождать ее до кафе, а раз или два разрешила проводить домой после работы, — я сказать не могу. Знаю только, что с незнакомцами она всегда держалась очень сдержанно. Как мне представляется, он при этом получил новые впечатления, но радовали они его или огорчали… боюсь, они сам не смог бы ответить на этот вопрос.

Однако все это время менялась и Мари, причем в худшую сторону. Она пришла в кафе добродушной, веселой девушкой, а теперь, если она не играла роль в устроенном ею спектакле, — а то, что это спектакль, у меня не вызывало сомнений, — пребывала в мрачном и подавленном настроении, а если и открывала рот, то говорила что-нибудь резкое. Потом, как-то утром после выходного дня, который она попросила и получила от меня без лишних вопросов, в кафе появилась та самая Мари, какой я видел ее до появления на сцене мастера Тома Слейта. Весь тот день она улыбалась каким-то своим мыслям, а молодого Фламмара, который в последнее время возомнил о себе слишком много, так резко осадила, что я даже пожалел беднягу.