Читать «Америkа (reload game) - фрагменты романа» онлайн - страница 69

Кирилл Юрьевич Еськов

В общем, произвел я тогда на  вполне благоприятное впечатление. Он даже, как первый штоф осилили, к себе меня звал: «Слушай, на кой тебе то царство под пальмой? Ты же парень с головой, с образованием, за словом в карман не лазишь — значит, с людьми работать сумеешь. Давай к нам в Дом, инженером: через два года ты — начальник участка, через пять — Главный инженер, зуб даю! У меня ж на работников нюх…» Пришлось старика расстроить: «Вы же сами-то, , небось, не у тестя под крылышком карьеру ладили?» Тот только головой покрутил: «Тоже верно…»

вон у нас шафером был на свадьбе. А приданого, между прочим, за дали — паровой фрегат с пушками , во как!

Витька понимающе хмыкнул. Лесопромышленники Евстигнеевы, из семьи которых происходила нынешняя принцесса (и — тьфу-тьфу-тьфу — будущая королева), были почтенным, чисто семейным (такое до сих пор иногда случается среди новосибирских староверов) Домом; в компанейской иерархии они вряд ли стояли выше третьей дюжины, и снарядить в одиночку паровой фрегат было им, конечно, не под силу. Корабль явно представлял собой дар Компании дружественному Королевству, которое вынуждено было всемерно подчеркивать свой нейтралитет, демонстративно избегая прямых военных союзов с иностранными державами. Все это, как он понимал, и привело в итоге к подписанию давно продавливаемого кронпринцем договора о Вечном нейтралитете — единственно возможного варианта спасения для этой лакомой землицы. Как Коля умудрился протащить того брыкающегося и плюющегося верблюда сквозь игольное ушко Королевского совета — одному Богу ведомо, и Витек сейчас мысленно аплодировал талантам своего университетского друга.

(Спустя полгода в к Витьке подсел в баре невзрачный человек, провяленный и прокопченный тропическим солнцем до полной утери национальной идентичности, и обратился к нему на чистейшем русском без следов акцента: «Кореш-то твой, принц Коля, совсем по беспределу пошел — нешто можно так вот британские … Как думаешь, сколько ему теперь жить осталось: месяц али два — побьемся на бутылку?», шевельнув подбородком на стоящий перед Витькой недопитый . «Побьемся!» — согласно кивнул тот и, поудобнее перехватив за горлышко четырехгранную баклагу, обрушил ее на голову провяленного — да не на темечко, а поближе к виску, именно чтоб убить гада до смерти. Только вот бутылка свистнула по пустоте, рука Витькина оказалась перенятой в хитрый, дико болезненный захват, а провяленный продолжил, не сменив даже тона: