Читать «Альманах немецкой литературы. Выпуск 1.» онлайн - страница 31

Лунная ночь

Как чурбан бесчувственный в морозные ночи луна в страшной сказке когда оживают мертвые там где не волки воют а люди над мертвенной белизной снегов и застывают под ними Как треснувший камень на котором клубятся наши тени и колеблются чересчур уж легко для чугунного будущего и все же летим как всегда без сожаления в ту страну где жизнь невозможна: в сплошные подобия

Герт Хофманн.

Вейльхенфельд

Повесть

Наш философ вдруг скончался, и за ним катафалк приехал. Бесшумно, на резиновых шинах потому что, — никто так и не знает, кто же их позвал, — кучера похоронные подъехали в понедельник утром и с козел у его ворот спрыгнули, мы это сами видели. Мы стоим, прислонившись к забору Хёлеров, и совсем не пачкаемся. Со скрежетом, который раздается на всю Хайденштрассе, кучера вытаскивают гроб для господина Вейльхенфельда из своего разукрашенного катафалка с огромными колёсами и заходят в дом, похлопав по шее лошадку, у которой на голове султан из перышек. Неужели они приехали за господином Вейльхенфельдом? Да, правда, они господина Вейльхенфельда забирают! Ведь я же его видел вчера вечером, около восьми, по очень средненькой погоде, он стоял в кустах сирени позади своего дома, бледный такой, но живой еще. Причем не перед оградой садика, у нее внизу еще дырки такие сделаны, как раз чтобы нам заглядывать, а за ней. Потому что, хотя у нас в городе все знали, что господин Вейльхенфельд после того, как его из университета прогнали, переехал к нам и живет теперь один как перст (так мама говорит) на Хайденштрассе в доме с эркером, видели его последнее время все реже и реже.

А правда, что он все еще здесь живет, спрашиваем мы отца.

Да, говорит отец, он там, наверху.

А что он делает?

Сидит за столом.

А почему он не спускается?

Потому что среди своих книг я чувствую себя в большей безопасности, чем среди соотечественников, говорил господин Вейльхенфельд маме и из-под полей своей черной шляпы улыбался ей из малюсенького садика, по которому все время ходил мелкими шажками, а она стояла на улице.

Ну что ему стоило бы переехать в дом, где сад побольше, говорила мама отцу, ведь есть такие на окраине. Вот, например, на Биркенгассе один вообще пустует. Там можно гулять, и никто тебя не увидит. А здесь… Пять-шесть шагов, и все. Ведь так вот вечно кружить и кружить — и с ума сойти недолго.

Так откуда ему было знать, что вообще нельзя будет за ограду выйти прогуляться, спрашивал отец, который хорошо был знаком с нашим философом, потому что часто ходил к нему и прослушивал его сердце, но ведь и сам он тогда не мог предположить, что все так повернется.