Читать «аль джахиз 3» онлайн - страница 8

И я привожу здесь тонкие остроты аль-Хизами, доводы аль-Кинди, послание Сахля ибн Харуна, слова Исмаила ибн Газвана, речь аль-Хариси и все то, что припомнилось мне из их чудачеств и чудачеств других людей; и я расска-н.1 паю о том, почему они называют скупость хозяйствен-ног и,ю, а скряжничество бережливостью; почему они I Инины постоянно всем отказывать, почитая это проявлением здравого смысла, почему они противники благодеянии, которое они признают губительным; почему они считают щедрость расточительством, а готовность помочь другим безрассудством; почему они равнодушны к похвалам и редко обращают внимание на порицания; почему они считают слабым того, кого радуют похвалы и кто склонен раздавать дары, и почему они приписывают силу духа тому, кто не склоняется на похвалу и на кого не действуют насмешки; почему они доказывают, что жизнь тяжела, в то время как другие утверждают, что она легка, и, наоборот, что жизнь сладка, когда другие утверждают, что она горька; почему они не стыдятся отказывать себе в приятных яствах у себя дома и набрасываются на них в домах у других людей; почему они погрязают в скупости и почему они предпочитают делать то, что неизбежно навлекает на них имя скупых, которое они столь высокомерно презирают; откуда у них страсть приобретать при их умеренности в расходах; почему они обращаются с богатством так, как будто боятся его утратить, и не обращаются с богатством так, как будто надеются его сохранить; почему у этих людей, несмотря на их долгое благополучие и полное здоровье, больше страха, чем надежды: ведь здоровых людей на свете больше, чем больных, а счастья не меньше, чем бед. Но как же может призывать к счастью тот, кто избрал себе уделом лишения, и как может давать советы, всем людям тот, кто начинает с обмана близких людей? И почему они, несмотря на силу своего ума, защищают то, что люди единогласно осуждают; и почему они, несмотря на обширность своих познаний, гордятся тем, что люди считают неблагородным? И каким остроумным бывает кто-нибудь из них при оправдании скупости и до каких крайних пределов красноречия и до каких глубоких мыслей доходит он, защищая ее! И в то же время такой скупой не понимает, насколько безобразна и постыдна скупость, какую дурную славу и какие скверные последствия несет она тем, кому присуща! И как он может так поступать, ведь ради стяжательства он терпит и тяжкий труд, и лишения, и ночные бдения, и жесткое ложе, и длительные отлучки из дома, и при этом он весьма мало пользуется своим добром в течение долгого времени, и все это несмотря на то, что он знает, что его наследник — худший из его врагов и что он сам имеет больше прав на свое имущество, чем любой его родственник?

А вот если бы такой скупой сначала притворился бы невежественным и тупоумным и напустил бы на себя беспечность и глупость, а потом стал бы защищать скупость умно, красноречиво, в изысканно кратких, доходчивых и в то же время метких выражениях,— разве проявленная им при этом тонкость ума и красноречивые рассуждения не опровергли бы его напускного невежества и недостатка разума? Каким же образом его разум может постигать такое далекое, такое неясное и в то же время остается бессильным, чтобы видеть все близкое, все яркое?