Читать «Аленкин клад. Повести» онлайн - страница 81

Две недели Демьян Михайлович чувствовал себя на седьмом небе. На заводе за это время он развернул такую деятельность, даже Осокин ахал. Самым значительным в стараниях Пилипчука было событие номер один: выпуск продукции по новой технологии. Но Демьян Михайлович по-прежнему не унимался. Он с лаборантами сутками просиживал над новыми опытами. Цель в работе преследовал одну: ужать до минимума сроки изготовления фронтовой продукции.

Работа с полной отдачей сил, ума, воли настолько захватила Демьяна Михайловича, что он даже забывал о сне и пище. Ему в те дни хотелось искупить перед Родиной ошибки юности и с чистым сердцем прийти на бюро горкома. Так бы все, наверное, и случилось, но проклятая трусость снова явилась к нему на порог в образе трясущегося старика, заросшего седыми волосами, как трухлявый пень мхом. Явилась она к нему за день до бюро горкома и беззубым ртом зашамкала:

— Вот, дорогой коллега, мы и свиделись. Я еще тогда предсказывал вам блестящую карьеру. Кхе-кхе-кхе…

Если бы сама смерть пришла к Демьяну Михайловичу, он бы, пожалуй, так не растерялся, как испугался визита Валерьяна Северьяновича.

— Чего вам еще надо? — пролепетал Пилипчук. — Говорите быстрее. Я тороплюсь…

— Успеете.

Валерьян Северьянович, оставив промеж ног на пороге лужицу, пронес дряхлое тело к дивану и, с трудом опустившись на него, потухшими глазами уставился на Пилипчука.

— Вы зачем пришли? — тверже спросил Пилипчук. — Говорите скорее. Я тороплюсь…

— А мне спешить некуда. На бюро горкома меня не ждут. Завод на моих плечах не держится…

Рука Демьяна Михайловича потянулась к бронзовой статуэтке Котляревского, которая стояла на столе, и, едва ощутив ее тяжесть, обмякла. Валерьян Северьянович, осклабившись, прошипел:

— Не ш-ш-ша-ли-те-е…

— Зачем пришли? Уходите вон или я…

— Духу не хватит. А привела меня забота очень простая. Вы, надеюсь, не забыли Зосю? Зосю Пилипчук?

Прошлое, вычеркнутое из памяти и сердца, во весь рост встало перед Пилипчуком и закричало голосом Оксаны: «Гнать перерожденца из комсомола!» И не только подало голос, ударило по-предательски в самое больное место. Демьяну Михайловичу хотелось схватить за облезлый воротник дырявой шубенки Валерьяна Северьяновича и дать пинком под определенное место, но проклятая боязнь выглядеть перед коммунистами укрывателем прошлого сделала роковое дело. Пилипчук присел за стол и трясущимися руками обхватил голову.

— Не стоит себя казнить, коллега, — советовал Валерьян Северьянович. — Вы должны радоваться…

— Чему?

— У вас есть сын.

— Сын?

— Зося вырастила его одна. Восемнадцать лет парню…

— Пусть я буду хамом, подлецом… Но я… Я не знал, что она осталась беременной…

— Зося поступила благородно, как настоящая дворянка. Осуждать ее за это вы не имеете права. Свои люди не дали ей погибнуть. Они сделали ее врачом.

— Какого вам черта надо от меня?..

— Очень немножечко. Вашего сына Бориса могут завтра одеть в солдатскую шинель и отправить на фронт…

— Кончайте! — вскочил из-за стола Пилипчук. — Еще одно слово…