Читать «Аленкин клад. Повести» онлайн - страница 80

— Вот гад! Да такого бы к стенке!

— К стенке не поставили, но в отдаленные места на несколько лет упрятали. Но он и там не пропал: пристроился брадобреем к начальству. А у меня с тех пор жизнь — кувырком. Стал я мотаться с одного места на другое и еще на одного типа напоролся. Тут уж совсем моя репутация подмочилась. Правда, соучастие мне не пришили, но за халатность пару лет довелось лесок валить.

— Неужели? А я все думал: почему вы не такой, как все?

— Так вот я и стал вроде отрезанного ломтя. А знаете почему? Драться за себя не умел.

— Жили по принципу: моя хата с краю?

— Вроде этого, — согласился Пилипчук. — Но главная беда крылась в другом. Людей я, Игорь Николаевич, плохо знал. Мне бы сразу научиться опознавать Валерьянов. А я закрылся, как улитка, в скорлупочку и посапливаю в две дырочки. Так и жил до начала Великой Отечественной. Когда началась война, выполз из скорлупки и к военкому: «Пошлите на фронт». Думал, попаду в жаркое дело и выкую характер. И опять провал. Медкомиссия начисто по зрению забраковала. Решил в партизанский отряд попасть — не вышло. Приказали отправиться на эвакуированный химзавод. Там я и познакомился с Андреем Карповичем.

Годы войны Пилипчук вспоминал без нотки грусти, даже с какой-то гордостью, что ему приходилось по неделе не выходить с завода, где он был и начальником цеха, и мастером, и рабочим, и — акушеркой…

— Неужели женщины в декретные отпуска не уходили?

— Дорогой Николаевич, завод взрывчатку выпускал! Понимаете, какой груз лежал на наших плечах? За хорошую работу меня даже медалью наградили! И вошел я вроде в колею: авторитет в коллективе заслужил, мое старание отметили благодарностью, премией… Короче, почувствовал я себя настоящим человеком и решил в партию вступить. Рекомендации мне дали самые авторитетные коммунисты завода.

Трусость — злейший враг человека. Только она помешала Демьяну Михайловичу, как он говорил, расправить плечи. Сделай он смелый шаг, и жизнь со всеми радостями повернулась бы к нему лицом. Не пришлось бы ему снова застегивать наглухо душу. На партийном бюро и собрании коммунисты завода словом не напомнили Демьяну Михайловичу о его судимости, дали наказ быть всю жизнь таким же старательным тружеником, каким он проявил себя на заводе, и как бы между делом напомнили об отсутствии в характере решительности. Но большого упора на это никто не делал, наоборот, нашлись такие, которые отсутствие решительности в характере возвели чуть ли не в добродетель. Пилипчук, конечно, знал причины и своей замкнутости, и трусости, хотел на партийном собрании обо всем рассказать коммунистам, но помешал Осокин. Он предложил прекратить прения и, как директор завода, заявил:

— Я, товарищи, думаю Демьяна Михайловича главным технологом назначить.

Заявление Осокина еще на одну голову подняло Пилипчука в глазах коммунистов, и они проголосовали за прием его кандидатом в члены партии.