Читать «Аленкин клад. Повести» онлайн - страница 26

Первым рейсом вылететь на Иркутск мне не удалось. Черные облака затянули небо, и где-то далеко за хмурыми сопками заурчал гром. Но радио объявили, что полеты временно отменяются, и пригласили пассажиров в гостиницу. Я взял чемоданчик и вместе с другими пассажирами направился к небольшому белому домику на опушке соснового леса. Люди по дороге в гостиницу ругали Аэрофлот, давали клятвы никогда в жизни не пользоваться его услугами… Один бородач, в кожаной куртке и в резиновых высоких сапогах, старался больше других:

— Мало! Мало наши газетчики фельетонят небесные порядочки! Они только за романтикой в тайгу прилетают!..

Бородач ругался вдохновенно, с каким-то особым наслаждением и одержимостью. Я шагал с ним рядом и, вспоминая Аленку, верил: она найдет и золото, и алмазы, и залежи хрусталя… Все это у нее впереди. Честное слово, впереди! Такому человеку, как Аленка, природа обязательно откроет свои тайники! Она не может держать их от нее в секрете.

Бородач у гостиницы чертыхнулся последний раз и умолк. Поднимаясь по ступенькам на крыльцо, я еще раз подумал о самом драгоценном кладе Аленки и, как наяву, представил встречу с редактором нашей газеты. Она должна состояться сразу, как только я перешагну порог редакции. Артем Петрович Шумейкин пригласит меня в кабинет и, попыхивая горьковатым дымком дешевой сигареты, вкрадчивым голосом осведомится:

— Когда очерк увидим в полосе?

Семь бед — один ответ. Я бодро перешагну порог его кабинета, смело посмотрю ему прямо в лицо и твердым голосом отвечу:

— Вернулся с проколом!

Порог

Глава первая

Февральский мороз расписал окна в кабинете Игоря Задольного такими картинами — залюбуешься. Правда, с первого взгляда не каждому удастся понять красоту полотен зимушки студеной. Тайну шедевров она открывает глазу острому, душе чистой, широкой. И чем дольше Игорь смотрел на разрисованные стужей окна — яснее видел.

В левом углу одного окна из кипящей морской пучины на каменистый берег выходил широкогрудый дядька Черномор с разудалыми молодцами. Богатырей у разлапистого дуба встречал кот ученый хлебом-солью. Голоплечие русалки, наоборот, прятались за кустами разбутонившихся камелий. В центре окна на буйногривых скакунах величаво и гордо, как цари на троне, восседали три русских воина. Старший из них, окладистобородый, в сверкающей кольчуге, широкую ладонь козырьком держал у глаз и тревожно глядел на опушку соснового леса, словно из-за нее должна была вот-вот появиться несметная сила врагов.

Игорь Задольный весело, как закадычному другу, подмигнул старому богатырю и на чистом листке написал:

«Ирина, здравствуй!»

Письма Игорь сочинять не мог и не любил. Они всегда у него получались сухими, краткими. Но ответить на весточку из Москвы надо было обязательно. И не просто: жив, здоров… Ему хотелось рассказать Ирине Златогорской о своем житье-бытье подробно, откровенно и спросить прямо: приедет она в Яснодольск или снова будет «пробиваться» в аспирантуру?

Игорь попытался продолжить первые строчки письма — ничего не получалось. Слова на бумагу ложились бледные, какие-то холодные и, главное, говорили совсем не о том, о чем хотелось поведать. Но стоило ему начать рассказ о химкомбинате, молодом городе, плохих концертах в новом Дворце культуры, дело пошло на лад.