Читать «Аленкин клад. Повести» онлайн - страница 142

Лешка и Василек наконец договариваются о пяти щелчках. Демьян Акимович командует сыновьям отбой, весело подмигивает жене, и ноющая боль у него в груди почти совсем утихает.

Светозаровские миллионы

Глава первая

Горизонт отяжелел, насупился. Серо-пепельная полоса на нем разрасталась с юга на север, ширилась и темной наволочью затягивала полинявшее от жары небо. Налетевший невесть откуда ветер погнал над Москвой тучи. Они опускались над городом так низко, что казалось, вот-вот зацепятся за крыши многоэтажных домов. Когда шальной ветер выдохся и наступила душная предгрозовая тишина, грифельное небо распороли кроваво-фиолетовые молнии, затем ахнул трескучий гром и зашумел ливень.

Москвичи забегали в подъезды домов, прятались под арками ворот, жались под высокими тополями, одетыми густой листвою, набивались в переполненные вагоны трамваев, автобусы… А ливень ярился, гудел тревожно, как ураган-верховик в сосновом бору. Бурлящие потоки мутной воды мчались по тротуарам, мостовым и с урчащим клекотом вырывались из водосточных труб.

Виктор Светозаров, промокший до нитки, шагал по Малой Калужской и вполголоса напевал модную по тем временам песню о кузнецах. Эту песню он впервые услышал от старого металлиста Якова Силыча Пятуни. Силыч любил петь ее у слесарного верстака: зажмет деталь в тиски, опробует насечку напильника ребром ладони и, тихонько напевая, приступает к делу. Напильник в руках старого мастера Виктору казался смычком скрипача. Силыч работал им легко, красиво. Стоит у верстака гордо, как актер на сцене, лицо ясное, глаза чуток прищурены, а напильник то уплывает вперед, то легко и плавно возвращается назад, замирает в одной точке и начинает весело «приплясывать». Рукава у Силыча засучены до локтей, синие вены на руках бугрятся, лопатки на спине жуют и жуют потемневшую от пота рубаху.

Напильники у соседей Силыча вжикали, верещали, скрипели, как ржавые петли на дверях, скрипели как-то натужно, жалобно. Инструмент в руках Силыча всегда выводил легкую и мягкую музыку. Виктор с годами так привык к этой музыке, что мог в татахтающем перестуке молотков и разноголосом перезвоне наковален безошибочно определить, в какой стороне цеха работает Силыч. Стараясь во всем походить на учителя, он так же ровно стоял у верстака, так же легко и плавно работал напильником, но той чистоты и точности в работе, какую выдавал Силыч, достигнуть никак не мог. Каждую деталь Виктора Силыч нянчил в черных от металлической пыли ладонях, проверял на синьку и, прицокивая языком, замечал:

— Пока в руках будет дрыгать струмент, чистоты и точности не будет.

Виктор иногда доказывал: я, мол, работаю всем полотном напильника, у верстака стою ровно…

— А синька? — брови у Силыча выгибались подковками, лицо становилось угрюмым, но не злым. — Синька, милок, все ошибки покажет. Давай-ка теперь мои детали сравним.

Синька на деталях, сработанных Силычем, ложилась ровной голубоватой пленкой, точно ее растирали на стекле.