Читать «Актея. Последние римляне» онлайн - страница 284
Гюг Вестбери
Она выбежала из комнаты и, вернувшись, показала рукой на скромную обстановку.
— Если я пробуду дольше в Биение, — говорила она, язвительно улыбаясь, — то меня Бог галилеян возьмет живой в свое царство. Я лью слезы на улицах, живу хуже любого сапожника на Субуре, питаюсь разговорами в благочестивыми людьми. Я чувствую сама, что добродетель начинает хозяйничать во мне, как у себя дома. Видите, грешные смертные уже начинают молиться мне на коленях.
И она взглянула на царедворца, который, ответив легким кивком головы на вежливые поклоны сенаторов, без приглашения развалился на единственной софе, которая находилась в комнате.
Эмилия сама пододвинула гостям кресла.
Вы давно оставили Рим? Расскажите мне, что играют с нового года в театре? Довольны ли вы моей заместительницей? Я не думаю, чтобы эта толстая корова сумела воплотить великие образы греческой трагедии. Ливия не умеет даже ходить в котурнах.
— В этом отношении мы не можем удовлетворить твое любопытство, — ответил Юлий. — Мы выехали из Рима в первой половине ноября, а дорога нам предстояла тяжелая. Мы были на севере Аллемании, в Тотонисе, у короля Арбогаста.
Говоря это, он следил незаметно за камергером.
Придворный слушал внимательно.
— В Рим прибыл молодой воевода, какой-то Винфрид Фабриций, аллеман или франк — этих новых римлян столько набирается из разных стран, что никогда точно неизвестно, какого они происхождения, — и начал держать себя у нас точно в завоеванной стране. Мы принесли на него жалобу Арбогасту.
— И что же Арбогаст ответил вам? — спросил камергер, приподнимаясь на подушках.
— Он отвечал, что отзовет Фабриция из Рима и в скором времени возвратится в Виенну, чтобы водворить здесь порядок. Совершенно не понимаю, что такое он подразумевает под этим. Всем верноподданным его вечности известно, что в Виенне повелевает божественный Валентиниан. Неужели этот гордый варвар хочет навязать свою волю нашему государю?
Камергер подозрительно, с недоверием всматривался в лицо сенатора, но оно было так спокойно, что на нем нельзя было ничего прочитать.
— Мы дожили до странного времени, — продолжал Юлий равнодушным голосом, как будто рассказывал об обыкновенных вещах. — В восточной половине цезарства правят, собственно говоря, готы, в западной — франки. Арбогаст говорил с нами языком императора. Узнав о назначении Фабриция, он обезумел от бешенства. Он грозил всем верным слугам нашего государства, в особенности нападая на приближенных его вечности. «Этих подлых галилейских лисиц, этот презренный придворный сброд, — кричал надменный варвар, — я брошу на съедение псам. Я очищу Виенну от этих прихлебателей, рассею на все четыре стороны эту толпу дармоедов, лжецов и взяточников, я украшу все каштаны аллеи, ведущей ко дворцу императора, графами, воеводами, камергерами, ловчими…»
Главный камергер поднялся и сел на софе. Скверная улыбка поползла по его губам.
— Смелы твои слова, сенатор, — перебил он Юлия.
Тот пожал плечами.
— Я повторяю только то, что слышал, и удивляюсь, как это вы позволили Арбогасту так зазнаваться.