Читать «Аквариум (сборник)» онлайн - страница 178

В периоды таких воспалений ему становилось крайне нехорошо с собой – раздражался по пустякам, ехидничал, говорил гадости, потом мучился, прятался от всех, как и в периоды кровохарканья. Хотя, если вдуматься, что уж тут такого порочного? Всё ведь, если копнуть поглубже, от жажды бессмертия – будто слава могла спасти от общей человеческой участи, от того, что суждено каждому, а ему еще и раньше других.

Что, разве не примерялся к вечности, к долгой загробной жизни в литературе? Толстой, Григорович, Плещеев, Суворин, их отзывы (наперекор свирепому Михайловскому) свидетельствовали, что он далеко не последний в табели о рангах. Не случайно же все письма, свои и чужие, ему адресованные, сохранял в архиве, не уничтожал, в отличие от черновиков рассказов.

Глупо, конечно. Ясно же, что иллюзия. И ни от чего она не спасала. Но ведь грела, грела!..

За окном долго тянущегося поезда проплывали убогие сельские домишки, уже почти голые остовы облетающих деревьев, а мысли то и дело возвращались к убитой «Чайке». К тому же он, судя по всему, сильно застудился: всю дорогу мучил насморк, кашель, жар.

Невыспавшийся, выйдя на станции Лопасня, он задумчиво, с тоской в глазах поглядел вслед уходящему составу, потом вдруг всплеснул руками и чертыхнулся – надо же, забыл-таки в купе узел с халатом, простыней и еще кое-какими вещами!.. Совсем эта «Чайка» свела его с ума.

Что ж, он иронизировал над жизнью, но и она в долгу не оставалась.

Улыбнулся с грустью, поправил пенсне и, подхватив баул, решительно зашагал к зданьицу вокзала.

Нелюбимые дети

Роман

МАТЬ-НАЧАЛЬНИЦА

Земля тверда и неподатлива.

Твердь, твердь, твердь, иссушенная жарким степным солнцем. Лопата с трудом врезалась в дерн, приходилось сильно нажимать на штык ногой, и раз, и другой…

Собственно, не надо иметь семь пядей во лбу, чтобы освоить: после того, как выкопан дерн с сухой колкой травой, по темному очертанию среди рыжей первозданной глины определяется размер захоронения, затем снимаются слой за слоем, очень осторожно, – неизвестно еще, на какой глубине находятся останки, легко повредить… Как только становится ясно, что вот они, близко, тут уже начинается более кропотливая работа – высвободить из земли. Лопата, как слишком грубый инструмент, откладывается, и в дело идут совок, нож, кисточка.

Софья Игнатьевна объясняла.

Опустившись на одно колено, она осторожно водила рукой с кисточкой: от любого неловкого прикосновения какая-нибудь драгоценная находка может рассыпаться в прах и пыль. Она священнодействовала, а из земли – постепенно проступало. Желтело. Белело. Из-под толщи лет. Из глубины веков. Из неведомого.