Читать «Адов Пламень (фрагмент)» онлайн - страница 27

* * *

Когда переполох прекратился и люди смогли осознать, что остались в живых (по крайней мере, пока), Хаген, старшина обоза, взял управление в свои руки. Со свойственным многим северянам презрением к чинам и титулам, он приказал всем пассажирам (сиречь прибившимся к каравану ради не всегда правдивого ощущения безопасности путешествия в большой компании) выметаться из повозок и освободить место для раненых. Одна из пассажирок, впрочем, была удостоена более вежливого обращения, однако не потому, что седоусый Хаген признал ее. Дело было скорее в тех обстоятельствах, при которых он ее увидел в прошлый раз. Трудно ожидать от человека, которого за шиворот вытянули с того света, что он не запомнит сделавшего такое - если не вовсе лишен признательности. Хагена мало волновали разные там тонкие материи, но собственную шкуру он ценил весьма. Другой-то не имелось. Неудивительно, что ради этой лекарки, Рейвик (или как там ее) старый сакс был на многое готов. И уж обращаться с ней как с собственной любимой дочкой - что, в самом деле, могло быть проще?.. Сама же Рейвик (вернее, Ребекка, на языке альмов и родственных диалектах саксов и франков; а еще вернее - Ривке, как говорили ее собственные предки) Хагена не узнала. Забывчивой она не была, отнюдь, - однако держать в памяти лица всех тех, кого спасло ее целительное искусство, не могла при всем желании. Слишком уж много их было. Запоминались такие, кого спасти не удалось. И не то чтобы Ривке этого столь уж хотелось, но на своих ошибках надо учиться. А значит, их необходимо хотя бы запомнить. Когда ей говорили, что кому-то помочь уже нельзя, Ривке только досадливо отмахивалась и бралась за дело. И иногда поднимала человека со смертного ложа - разумеется, не за минуту и даже не за два часа, как потом говорили спасенные, но поднимала. Кое-кто называл ее ведьмой - произнося это слово очень тихим и неразборчивым шепотом, чтобы слух не дошел до одного их этих самых спасенных. Потому как случись такое, любителю поиграть с огнем за чужой счет немедля свернули бы шею. "Поиграть с огнем" в данном случае было вовсе не иносказанием. К надменным обладателям чародейских и сходных способностей отношение у простого люда было всегда сродни боязливой осторожности и бессловесному почтению, причем последнее чаще порождалось именно первым. Иные из этих обладателей, бывало, заходили в своем высокомерии слишком далеко, буквально ТРЕБУЯ поклонения, присваивая себе титул Властелина, к каковому титулу обыкновенно добавлялась пара-тройка эпитетов, вроде "Грозный", "Ужасный", "Безжалостный", или попросту "Великий". На любого такого всегда находилась управа, обыкновенно - в лице выходца из доведенного до отчаяния простого люда, пробиравшегося всеми правдами и неправдами пред темны очи Властелина и высказывавшего ему все, что о нем думают окружающие. Сия неприглядная правда должна была повергнуть Властелина в прах; если же этого не происходило, герой делал вывод, что Властелин носит свой высокий титул совершенно незаслуженно, после чего пускал в дело верный свой меч, топор или что у него там было. Понятное дело, герои часто умирали, не доводя дело до конца, но в конце концов очередному "спасителю человечества от сил зла" удавалось нанести завершающий удар. Рассказы об этой последней битве мгновенно облетали всю округу, обрастая дюжинами всех мыслимых и немыслимых подробностей, и в конце концов, попадая в руки мастера слов, становились подлинными мифами... Да, так было всегда. Эти правила игры принимались и чародеями, и простыми смертными. Но чуть более ста лет назад, когда святая церковь наконец покончила с внутренними неурядицами и стала единой, в игру Власти и Властелина вступила новая сила. Вступила с барабанным грохотом, мычанием медных труб и заунывным стоном прочих музыкальных инструментов. Новая сила, зовущаяся - святая церковь. Желающая ли власти для себя, как полагали многие, отрицающая ли всякую власть, помимо власти царя небесного, как заверяли сами Несущие Слово Божие, - важно не это. Важно то, что бороться с властью и Властелинами церковь сочла необходимым, используя при этом методы более чем странные. В самом деле, ну разве правильно это - рубить яблоню только потому, что часть ее плодов, упавшая на землю, начала гнить? А именно такую политику последовательно проводили в жизнь служители святой церкви, окрестившие свое детище "Malleus Maleficorum" (первоначально для объединения борцов с Властелинами предполагалось название "Inquisitio Sanctum", однако альмейнские иерархи убедили своих италийских, испанских и византийских собратьев, что имя - особенно имя столь важного ордена должно звучать уже само по себе; "Святое Расследование" - ну что в этом особенного, кто пойдет сражаться с силами тьмы с подобным кличем на устах? а вот "Молот Злодеев" одним только своим названием привлечет сотни жаждущих сразиться с этими злодеями под знамена матери-церкви). Ну а свидетельствами своей успешной работы "Молот" считал трупы погрязших в инфернальном зле чародейства (и степень успеха в основном определялась как раз количеством этих трупов). Посему малейший слух о том, что некая персона занимается колдовством, волшебством, ведовством, ворожбой, гаданием на чайных листьях, астромантией или тому подобными штучками-дрючками обыкновенно завершался маленьким мирным сожжением еретика-малефика, либо громким повешеньем малефика раскаявшегося и публично отрекшегося от своего сатанинского покровителя. В зависимости от местных обычаев сожжение иногда заменяли колесованием, сажанием на кол, провариванием в кипящем масле, раздиранием между молодыми деревьями, и иными достойными внимания методами, - ибо для закоренелых еретиков ни одна казнь не была слишком жестокой, считали мудрые и милосердные основатели Malleus Maleficorum... Нет, обо всем этом Ривке как раз не думала. Хотя некогда крупно пострадала от рьяных Ловчих "Молота", не случись одного хорошего друга - спалили бы ее на медленном огне без всякого снисхождения. Однако даже это испытание не заставило ее скрывать свой дар. Ривке по-прежнему исцеляла всех, кто нуждался в ее помощи, прекрасно зная, что в любой момент... Однако добрые дела сослужили Ривке не менее добрую службу: ни один слух о сверхъестественном умении целительницы не достиг ушей охотников за колдунами. А если и достиг - помнящие добро люди весьма быстро пообрывали эти уши. Возможно, вместе с головами. Для гарантии.