Читать «Ада Даллас (Ada Dallas)» онлайн - страница 140

— Потерпи немного.

— Что значит «потерпи»? Я сказала: сейчас же покажи бумаги!

— Может, покажу, а может — нет.

Именно после этих слов и сработала пружина. Вне себя от ярости Ада подскочила ко мне и, тщательно выговаривая разящие, как пули, слова, бросила:

— Что ты задумал, черт бы тебя побрал?

— О, не годится так разговаривать со старым приятелем, моя крошка!

— Сукин ты сын! Отдай мне бумаги сейчас же, слышишь?

— Слышу, моя крошка!

— Не смей называть меня крошкой! Ты что, хочешь, чтобы я позвала Сильвестра?

— Послушай, крошка, в твоих ли интересах, чтобы Сильвестр узнал кое о чем?

Ада не спускала с меня глаз, и мне показалось, будто я заглядываю в неплотно прикрытую дверцу раскаленной печи.

— Тебе и в самом деле нужны эти бумаги?

Она промолчала.

— Тебе так хочется их видеть, что ты готова попросить меня хорошенько?

Ада продолжала молчать. Дверца печи теперь была широко распахнута, и я видел бушующее пламя.

— Вот если ты попросишь меня хорошенечко…

И снова молчание.

— Если они тебе действительно нужны…

Что-то произошло с лицом Ады. Она наконец поняла, на что ей придется пойти, чтобы заполучить бумаги. Раньше она этого не знала и была абсолютно уверена, что у меня не хватит наглости сделать то, что я хотел. Лишь в это мгновенье ее осенило, что у меня хватит наглости; она поняла, чего я добиваюсь.

— Ты же не хочешь, моя крошка, чтобы петиция и все подписи к ней поступили по назначению и были официально зарегистрированы, не правда ли?

Плечи Ады вздрагивали, но не от рыданий.

— Я могу стереть тебя в порошок, — вяло заметила она.

Мы оба понимали, что это всего лишь пустой звук, что ей все равно придется капитулировать; она заранее знала мой ответ, а ответил я вот что:

— Ты только повредишь себе, моя крошка, вот и все.

Мы выжидающе молчали. Я слышал, как у меня колотится сердце. Наконец-то до нее дошло, что она в моих руках.

Ада сидела с застывшим лицом.

Я продолжал молчать. Больше мне ничего не надо было говорить.

Во мне все кипело, как и в тот момент, когда я понял, что придется стукнуть Ленуара, как в ту минуту, когда я почувствовал, что не могу не выстрелить в полицейского. Я был хозяином положения, мог делать, что хотел. Все, что угодно.

Первой прервала молчание Ада.

— Ну хорошо, — еле слышно проговорила она, — будь любезен, передай мне петицию.

— Плохо просишь. Побольше нежности!

Ада промолчала.

— Попроси-ка снова. Да поласковей.

Она повторила просьбу.

— И опять слишком сухо. Скажи так: «Любимый, дай, пожалуйста, документы!»

Ада дважды тяжело вздохнула, нервно передернула плечами. Потом, не глядя на меня, произнесла:

— Любимый, дай, пожалуйста, документы!

— А теперь скажи: «Я буду паинькой, буду всегда и во всем слушаться тебя».

— Я… я буду паинькой…

— Договаривай.

— …буду всегда и во всем слушаться тебя.

Я понимал, что Аде сейчас безумно хочется задушить меня, и мысль об этом доставляла мне удовольствие.

— Теперь получается лучше. Но я все еще не уверен, что тебе действительно так уж хочется заполучить эти документы.

Ада бросилась на меня, выкрикивая что-то нечленораздельное, норовя вцепиться мне в лицо. Я успел схватить ее за руки. Она извивалась, пытаясь вырваться, шипела и визжала, потом плюнула мне в лицо и сразу обмякла.