Читать «Агенство БАМС» онлайн - страница 28

— А вы ведь вдова, Настасья Павловна? — спросил граф, облизывая уголок губ.

— И что с того, сударь? — ответила Оболенская, снова подпуская в голос холод и стараясь вырваться из цепких объятий.

— А то, моя дорогая, что я хочу вас с того момента, как увидел на сцене «Ночной розы». И вижу, что и вы ко мне неравнодушны… — пробормотав последние слова едва разборчиво, граф завел руки Оболенской за спину, крепко сцепив своими пальцами ее запястья, и жадно приник устами к нежной шее. Настасья Павловна дернулась, пытаясь высвободиться, но вместо этого оказалась прижата к мужскому телу еще крепче.

— Отпустите меня! — прошипела она, пытаясь уклониться от горячих губ графа.

— Полноте, Настасья Павловна! — ответил он, вскидывая голову. — Чего вы хотите? Набить себе цену?

— Я хочу уважения к себе, сударь! — отчеканила Настасья Павловна, ухитрившись наступить графу на ногу, да так удачно, что тот, поморщившись от боли, выпустил ее из своих объятий. Воспользовавшись этим, Оболенская быстрым шагом направилась к дому, надеясь, что теперь-то наглец от нее отстанет. Но довольно скоро обнаружила, что он идет позади.

— Подождите, Настасья Павловна! — окликнул ее граф, но она не остановилась. Быстро взбежав по ступенькам на веранду, Оболенская кинулась в зал, чтобы оттуда прошмыгнуть в свои покои. На сегодня с нее довольно. А утром она объяснит дядюшке, что у нее разболелась голова и извинится за свое исчезновение.

Но планам ее не суждено было сбыться. Прямо на пороге веранды Настасья Павловна столкнулась с неожиданным препятствием в виде крепкой груди Петра Ивановича Шульца.

* * *

Стоило признаться самому себе, что мысли об Оболенской были подобны лавине, и как ни старался избавиться от них Шульц, у него ровным счетом ничего не получалось. Тепло соблазнительных уст, что чувствовали его губы тогда, на сцене, сладость дыхания, весь образ Настасьи Павловны то и дело вставал в воображении Петра Ивановича. Меж тем, вставать должно было совершенно иное — а именно необходимость составить логический, холодный и выверенный план по поимке преступника.

Оставив Оболенскую возле ворот, Петр Иванович развернулся на месте по-военному и размашистым шагом направился далее по улице. Желание вернуться к дому Настасьи и сделать то, что далее могло иметь последствия и для него, и для Оболенской, было нестерпимым. Как же быстро все изменилось в его жизни! И как глупо было теперь помышлять о том, что он сможет справиться со своими чувствами, коих становилось все более с каждой встречей!

Шульц вышагивал по тротуару, не замечая ничего кругом. Свет от фонарей становился все более тусклым, сигнализируя о том, что Петр Иванович неминуемо приближается к кварталу, который в Шулербурге часто именовали трущобами. Но, охваченный бурей воспоминаний и чувств, лейб-квор не видел ничего кругом.

— Петя!

Окрик наверняка принадлежал Фучику. Это Шульц понял сразу, стоило только ему заслышать свое имя. Он повернулся, находя невидящим взглядом паромобиль в трех шагах от себя. Встрепенулся, помотал головой, прогоняя неуместные мысли, и нахмурился. Увидеть в трущобах Аниса Виссарионовича было столь неожиданным, что в голове Шульца немедля родились сразу несколько предположений касательно того, что здесь мог делать фельдмейстер. Впрочем, делиться своими соображениями с самим Фучиком он не торопился.