Читать «Авиация и космонавтика 2012 12» онлайн - страница 5
Автор неизвестен
Когда в нашем с ним разговоре Игорь Александрович упомянул с улыбкой о том, что служить в Хороле им пришлось всего лишь два года, я не столько радовался предстоящему в дальнейшем их избавлению из "темницы", сколько сопереживал оставшимся в ней дальше отбывать свой срок. Такие были… Тоскливая унылость жизни временами нагнетала такую злую тоску, что требовалось обладать не шуточной фантазией, чтобы ее одолеть. Отъезд друзей, переведенных в другие гарнизоны, ранние ноябрьские сумерки, однообразие всего и вся усугубляли ее, доводя до "ручки". Да такой, что и частушки уже не спасали. Раздражение поселялось в душах, черной пеленой застилая свет. На языке психологов это называется феноменом "замкнутого пространства". Вот когда требовалась стойкость духа особой силы, способная удержать себя и близких в рамках готовности выполнять воинский долг, продолжать бриться по утрам, не запить горькую и не сойти с ума…
Новое место службы оказалось не за семью горами. Ехали не долго, и не далеко. Авиабаза Белая с хорошо оборудованным аэродромом, располагалась около промышленного поселка Усолье-Сибирское в окрестностях столицы Восточной Сибири города Иркутска. Белая "без церкви" окрестили ее любители изящной словесности, вложив в смысл своего изречения отдаленность базы от другой, сходной с ней по названию – "Белая церковь", затерявшейся в просторах украинского черноземья. Для проживания семей летного и технического состава был предназначен двенадцати комнатный каркасно-засыпной барак, служивший в прошлом штабом 1229-го тяжелобомбардировочного авиаполка. Главное место в 12-ти метровой комнате с маленьким оконцем на пустырь занимала дровяная печь с чугунной плитой, в холодные сибирские зимы наполнявшая окружающее пространство теплом, перемешенным с дымом, не успевшего как следует просохнуть, кедра. Заготовка и хранение дров было для хозяина дома и его соседей делом вполне привычным и не обременительным, впрочем, как и в Хороле: эта часть его жизни являлась лишь второстепенной частью. Дрова в сарае, удобства во дворе, погода – от господа Бога и синоптиков. Главная составляющая жизни была связана с полетами, подготовкой к полетам, разбором полетов…
Днем и ночью, поодиночке, парами и группами летала в составе полка эскадрилья майора Саутина. Летали много и вдумчиво. Стараясь "навсегда" отработать допущенные накануне ошибки и, насколько возможно, летать впредь "чисто", не создавая предпосылок к аварийным ситуациям. Они случались… При всех своих достоинствах, дальний бомбардировщик Ту-16 был машиной очень не простой в пилотировании. Особенно при выполнении дозаправок топливом в полете – этот элемент был для всех едва ли не самым напряженным. Аварии, обрывая жизни экипажей, тяжким бременем стояли на пути служебного продвижения, как рядовых летчиков, так и командиров подразделений. За аварии наказывали, отстраняли и списывали. По прошествии лет, его память бережно хранит привычные для летчика ощущения выруливающего на старт чуть покачивающегося и вздрагивающего на стыках бетонных плит, заправленного под завязку корабля. Рулежка. Последние переговоры на исполнительном старте по рации перед началом разбега. Перемещение уверенной рукой вперед рычагов управления двигателями. Нарастающие вибрации корпуса от переходящих на высокочастотный тембр турбин. Начало движения многотонной громады ракетоносца. Возрастание непрерывно отсчитываемой штурманом стремительно набираемой скорости. Томительное ожидание завершения тряски содрогающегося на разбеге корабля, передающего напряжение каждому из шпангоутов, стрингеров и всем, кто на его борту под остекленными фонарями и блистерами. И, наконец – невольный вздох облегчения всех членов экипажа: долгожданный отрыв от земли. Машина в полете… Парение над сопками, озерами и тайгой. Вираж для последующего маневрирования и выхода на курс. Что еще требуется для ощущения счастья, когда тебе слегка за тридцать, в твоих руках послушный штурвал, а дома, слава Богу, все в порядке и тебя там ждут? Наверное, надежда, что так будет всегда. Что ты не растеряешь обретенного, что есть счастливая возможность радоваться жизни.
