Читать «Аввакум» онлайн - страница 355

Вовремя ушли братья. Может, ценой жизни своей уберег Лазорев молчунов от новой, ничем не заслуженной казни.

По приказу прискакавшего в Москву князя Хованского все городские ворота были заперты, чтобы не пустить назад бунтовщиков.

Сам же он отправил в Коломенское полк Данилы Крафорта и поспешил к народу уговаривать не грабить лавок, не ломать и, упаси Господи, не жечь домов. Народ Хованскому кланялся:

– Мы тебя, боярин, знаем. Ты человек добрый, против польского короля царю служил исправно. Нам до тебя дела нет. Пусть царь выдаст головою бояр-изменников. От них – голодаем. Надежды никакой нет у нас, и не знаем, чем будем завтра кормиться.

И князь Хованский, видя серьезность бунта, поторопился в Коломенское.

Алексей же Михайлович, отстояв обедню, ходил в царицын Терем, его известили о внезапной болезни Марии Ильиничны.

Государыня заснула, лицо у нее было такое белое, такое скорбное, что сердце Алексея Михайловича защемило, да больней, чем пальцы щемят, попавшие в дверь.

Во гневе вышел во двор, приказал подавать коня. Пока строился отряд охраны, пока собирались бояре, чтоб ехать с царем в Москву, прихлынула волна народа, искателей правды.

По дороге эта новая волна сошлась с прежней, мирно возвращавшейся от царя, и увлекла ее за собой. Встретили Семена Лукьяновича Стрешнева, гнались за ним с палками, да он с конем сиганул в Москву-реку, уплыл на другую сторону.

Снова царь и толпа стояли друг против друга. Царь гневающийся, народ разговевшийся на разгроме торговой Москвы.

К царю вывели сына Шорина, дьячок Демка Филиппов, пока ехали, научил малого, что ему царю говорить.

Юный Шорин выкрикивал царю заученное, о словах не думал:

– Великий государь! Мой отец, изменник, Васька Шорин, убежал в Польшу, к ляхскому королю. С грамотами от бояр-изменников убежал. От боярина Ильи Даниловича Милославского, да от окольничего Милославского, да от Ртищева, чьей изменой медные деньги чеканят.

– Давай, царь, изменников! – крикнул Кузьма Ногаев. – Будешь бояр выгораживать – самому дороже станет.

Алексей Михайлович слушал его, стоя возле коня, не успел сесть в седло, когда пожаловали незваные гости.

– Я – государь, – сказал он толпе, поднимая голову и обводя ее глазами, сердитыми, неподвижными. – Мое дело – сыскать измену и учинить наказание виноватым. Я свое дело исполню, а вы ступайте по домам. Миром прошу вас. Дела об измене я так не оставлю, в том порукой – жена моя и дети мои.

– Знаем, как это вершится! – крикнул подпрапорщик Никита Ломовцев. – Мы разойдемся, а бояре пошлют ловить нас по одному.

– Изменников давай! – кричали в толпе.

– Добром не дашь – сами сыщем!

Царь поставил ногу в стремя, взлетел в седло и властной рукой махнул Артамону Матвееву:

– Гони!

Стрельцы, солдаты, бояре, стоявшие возле царя, ощетинясь оружием, двинулись на толпу. Опрокидывая, топча лошадьми, прокалывая пиками, рубя саблями.

Толпа шарахнулась, рассыпалась. Кто бежал к Москве-реке, тех убивали на берегу, а кто бежал в город, догоняли, хватали, вязали. Дорога была занята полком Крафорта, его солдаты никому не позволили вырваться за свое железное кольцо.