Читать «Аввакум» онлайн - страница 325
Владислав Анатольевич Бахревский
– Строго надо поступить, Алеша. Сам видишь, ты к людям с лаской, а они к тебе разве что не с топорами. Всю пушнину забери у них в казну, и серебро – в казну, чтоб неповадно было наживаться на бедах царства.
– Господи, когда же на Руси легко будет жить?
– После Страшного суда, Алеша. – Посмотрел на царя глазами любящими, да так, словно в последний раз видит. Снова заплакал. – Прости, Алеша. И за серебро прости, за все. Не оставь жену мою без защиты, коли что, – завистников у меня всегда было много.
– Борис Иванович, какие ты речи говоришь ненужные!
– Да это я так, – улыбнулся виновато, нарочито ободрился, но губы вдруг снова задрожали, лицо сморщилось, и сквозь хлынувшие слезы прошептал: – Жалко тебя.
На Косму и Дамиана, 1 ноября, Анну Ильиничну, супругу Бориса Ивановича, подняли до света:
– Боярин зовет.
У дверей спальни стоял священник. Анна Ильинична испугалась, остановилась.
– Он ждет, ждет! – сказал священник, суетливо отворяя дверь.
Зоркие молодые глаза смотрели на нее с высоко поднятых подушек. Белая голова и белое лицо сливались с белизной полотна, одни глаза сверкали.
– Анна! Тихая моя Анна! Я знаю. Я погубил твою жизнь. Я не дал тебе детей. Прости меня, сколько можешь.
Анна Ильинична припала к руке Бориса Ивановича, слезы полились ручьем. Она торопливо вытирала мокрое место и окропляла вновь.
– Ступай, – сказал ей Борис Иванович. – Мне надо успеть исповедаться. Позови…
Она испуганно закивала головой, отступая от постели, и снова сияли ей вослед молодые, не потерявшие света глаза.
19
В Москву приехал митрополит газский Паисий. Его свиту поселили на подворье Чудова монастыря, а сам он остановился в келье друга молодости Арсена Грека.
– Ты слишком долго ехал, Пантелеймон Лигарид, – укорил гостя Арсен. – Я уже имею треть того, что было.
– Какая у тебя память! Ты помнишь не только фамилию, но даже имя, которое я сам уже забыл.
– Разве мы не питомцы Коллегио Греко? А Паисием ты стал не в честь ли Паисия Иерусалимского?
– Именно так, друг мой Арсен. Патриарх Паисий, постригая, нарек меня своим именем, он же и хиротонисал меня во митрополита газского. У нас с тобою был один покровитель. – И, окидывая взглядом изобилие стола, изумился: – Это называется жить в треть прежнего?
Все рыбные блюда были поданы под шафраном.
Посреди стола возлежал осетр, обложен черной икрой, сельдь была с Плещеева озера – лучшая в мире сельдь. Розовая семга – со слезой, молоки, печень налима, меды малиновый и вишневый. Морошка, брусника, клюква… По краям стола, будто клумбы в саду, – целиком лебедь, целиком глухарь, блюдо с перепелами, блюдо с рябчиками.
– Птица в твою честь, – сказал Арсен. – Однако будь осторожен. За иноземными монахами здесь следят коварнее, чем ревнивцы мужья за красавицами женами. Тут все постники и все ябедники.
– Не беспокойся, Арсен. Ты же сам напомнил, что мы с тобой питомцы коллегии святого Афанасия, и разве нас не благословляла в путь кормилица Пропаганда?
Арсен вздрогнул, покосился на дверь, приложил к губам палец, быстро прошел через келью, открыл дверь. За дверью никого не было.