Читать «Абрамов. Дела российские» онлайн - страница 320

И вот прошел какой-то год-два, за хозяйку стала. Даже кассу семейную незаметно для себя передал. Валяй, девка, рассчитывай, что и когда купить, а мое дело пятаки зашибать.

Утром он не встал к чаю — сказался больным (да у него и взаправду разболелась нога), — но когда в доме все стихло, заставил себя подняться. Нельзя ему разлеживать! Позавчера из Горок нарочно приезжал Афанасий Фефилов, бригадир по животноводству, — давай, мол, рамы скорей для нового коровника, осень на носу — и, пополоскав теплым чаем кишки (никакая еда в горло не лезла), Аркадий вышел на улицу.

Все то же пекло, все тот же зной. У хлева, в тени, лежат овцы, совершенно обалдевшие от жары, телушка воет во дворе (тоже измаялась от духоты), за рекой канюк плачет, молит бога: дай воды. А бог, поди, с Петрова дня гуляет — некогда краны небесные открыть.

Аркадий по привычке направился было в столярку и раздумал: Орефьевна который уж день просит пол в избе перебрать. Вредная старуха. Это она настропалила девку против него, она запричитала:    сиротинушка

разнесчастная... Да и вообще у Орефьевны всегда он во всем виноват. А с другой стороны, как не помочь старухе, когда она всю жизнь тебя выручает! Да и патриотка. Все укатили из Лысохи, и ее звали — племянник звал, племянница. Нет, помирать буду, а не поеду. И вот живут-маются два дурака на кладбище (а как иначе назовешь нынешнюю Лысоху?) — он, калека, да она, старуха.

—    Чего у тебя с полом-то? — закричал Аркадий еще в дверях и в следующую секунду едва не растянулся: так и взыграла под ногой половица. — Пляшешь ты, что ли, тут одна?

—    Ладно, не зубань, к лешакам, а делай, раз пришел!

Вот так, такая вот у него соседушка. Считай за счастье, что тебе в ейном старье разрешают поковыряться.

А поковыряться пришлось основательно. Половая балка возле порога от сырости сопрела (у Орефьевны вечно помои под тазом), и пришлось набивать на нее сосновую подушку да метра на два половицу менять, тоже выгнила.

513

—    Ехала бы лучше к племяшу, чем в эдаком-то мышовнике жить! — сгоряча запустил Аркадий в старуху, когда забил последний гвоздь, потому что страсть как употел: печь натоплена, окошко на запоре — нечем дышать.

33 Ф. Абрамов

Орефьевна в долгу не осталась:

—    Пошто я из дому-то своего поеду? Я ведь не Гелька, меня из дому не выгонишь.

—    Да ты рехнулась?! Когда это я Гельку-то из дому гнал?

—    Кабы не гнал, дак не бежала бы девка без оглядки.

И пошла, и пошла пушить. В общем, в каталажку сажать надо. Зверь, изверг, девку никогда не жалел...

Аркадий поначалу только отмахивался, а потом мало-помалу начал и сам заводиться, а под конец и вовсе в раж вошел.

—    Ты завсегда так, завсегда на моих нервах играешь. Не жалел... А помнишь, как о третьем годе сюда отец ейный приезжал?

...Шумилов нагрянул середи бела дня в черной лакированной машине — нарочно за рекой на самое видное место поставил. И сам разодет как на свадьбу: в галстуке, в шляпе, духами надушен. А он тоже надушен духами, только коровьими (как раз в то время в хлеву навоз отметывал, тогда еще корова у них была), небритый, пиджачонко замусоленный, заплата на заплате...