Читать «А. Ф. Писемский. Собрание сочинений в девяти томах. Том 8» онлайн - страница 360

561

36. А. Ф. Писемский. Т. VIII.

— О, это все равно! — сказал Сергей Степаныч и, немного подумав, присовокупил:— Я послезавтра увижусь со Львом Алексеичем и скажу ему, что вы очень бы желали быть у него. Он, я уверен, примет вас и примет не официально, а вечером.

— Мне не одному у него нужно быть, а с моим деревенским доктором, который поднял и раскрыл дело Тулу-зова и который по этому делу имел даже предчувствие за несколько лет пред тем, что он и не кто другой, как он, раскроет это убийство; а потому вы мне и ему устройте свидание у министра!

— Непременно!—обещал Сергей Степаныч,

— А когда вы меня оповестите о том?

— Да всего лучше вот что,— начал Сергей Степаныч,— вы приезжайте в следующую среду в Английский клуб обедать! Там я вам и скажу, когда Лев Алексеич может вас принять, а вы между тем, может быть, встретитесь в клубе с некоторыми вашими старыми знакомыми.

— Очень рад, очень! — отозвался на это Марфин.— Ну, а как у вас в Петербурге масонство процветает? Все, я думаю, на попятный двор удрали?

— Не могу сказать, чтобы так это было. Все, кто были масонами, остались ими; но вымирают, а новых не нарождается!

— Да! — согласился с этим Егор Егорыч и присовокупил:— Хочу от вас заехать к князю Александру Николаичу.

— Это, конечно, следует вам сделать. Только князь, вероятно, вас не примет.

— Отчего?.. Неужели он так болен?

— И болен, а главное, князь теперь диктует историю собственной жизни Батеневу...

— Никите Семенычу Батеневу? — переспросил Егор Егорыч.

— Никите Семенычу! — отвечал Сергей Степаныч.— Хотя, в сущности, это вовсе не диктовка, а Батенев его расспрашивает и сам уже излагает, начертывая буквы крупно мелом на черной доске, дабы князь мог прочитать написанное.

— Это хороший выбор сделал князь! — заметил Егор Егорыч.— Образ мышления Батенева чисто мистический, но только он циничен, особенно с женщинами!

— Этого я не скажу,— возразил Сергей Степаныч,— и могу опровергнуть ваше замечание мнением самих женщин, из которых многие очень любят Никиту Семеныча; жена моя, например, утверждает, что его несколько тривиальными, а иногда даже нескромными выражениями могут возмущаться только женщины весьма глупые и пустые.

— Не знаю, чтобы это пустоту женщины свидетельствовало, а скорей показывает ее чистоту,— возразил Егор Егорыч, видимо, имевший некоторое предубеждение против Батенева: отдавая полную справедливость его уму, он в то же время подозревал в нем человека весьма хитрого, льстивого и при этом еще грубо-чувственного.

Выехав от Сергея Степаныча, он прямо направился к князю; но швейцар того печальным голосом объявил, что князь не может его принять.

— Слышал это я,— обьяснил сему почтенному члену масонства Егор Егорыч,— но все-таки ты передай князю, что я в Петербурге и заезжал проведать его!

— Слушаю-с! — произнес с оттенком некоторого глубокомыслия швейцар.

В среду, в которую Егор Егорыч должен был приехать в Английский клуб обедать, он поутру получил радостное письмо от Сусанны Николаевны, которая писала, что на другой день после отъезда Егора Егорыча в Петербург к нему приезжал старик Углаков и рассказывал, что когда генерал-губернатор узнал о столь строгом решении участи Лябьева, то пришел в удивление и негодование и, вызвав к себе гражданского губернатора, намылил ему голову за то, что тот пропустил такой варварский приговор, и вместе с тем обещал ходатайствовать перед государем об уменьшении наказания несчастному Аркадию Михайлычу. Егор Егорыч, прочитав это известие, проникся таким чувством благодарности, что, не откладывая ни минуты и захватив с собою Сверстова, поехал с ним в Казанский собор отслужить благодарственный молебен за государя, за московского генерал-губернатора, за Сергея Степаныча, и сам при этом рыдал на всю церковь, до того нервы старика были уже разбиты.