Читать «А. И. Тургенев. Хроника русского. Дневники (1825 - 1826 гг.)» онлайн - страница 29

Где только могут ветры дуть, Проступят там полки орлины.

Мы въехали в темный пролом, иссеченный в утесах. Вдруг проглянул перед нами свет — и мы на Андерматской долине. Перед нами деревенька веселая, приютившаяся к высокой горе, над которой правильным треугольником растет сосновый лесок, прикрывающий Андермат. Долина его кажется еще прелестнее после ужасов Чертова моста и у подножия обнаженного С.-Готарда. Мы проехали по долине в Гошпиталь и видели капеллу св. Антония. Уже смеркалось, когда мы въехали в тесные улицы Гошпиталя: едва успел я осмотреть его окрестности: с одной стороны Андерматская долина, с другой громады, по коим проложена извилинами покойная дорога к С.-Готарду. Она начинается почти в самом местечке. Я нанял с вечера коляску до Ариано; прочел в книге проезжих имена русских, шутки англичан и поэтические излияния немецкого восторга. Я забыл сказать тебе, что искусный строитель нового Чертова и других мостов, равно чудесных, прошлого года казнен здесь за воровство, неоднократно повторенное! Правительство кантона Ури не раз прощало ему, наказывая пенями и тюремным заключением, но наконец объявило, что за первую кражу — отсечет ему голову: так и сделано, relate ref его, хотя и не хотелось бы верить, что в одном кантоне казнят за то, что в Другом исправляют молчанием и работою.

2 ноября разбудили меня в три часа утра, и чрез полчаса мы были уже на пути к вершине С.-Готарду. Луна слабо освещала его. Сперва взбирались мы по гладкой извилистой дороге, но вскоре стал показываться снег и по сторонам лежали сугробы; ветер дул сильный и холодный; я опять укутался в ветхий плащ Жуковского и выглядывал на дорогу, занесенную снегом. Коляска едва тащилась по ней, мы скользили над пропастьми, не везде обнесенными перилами и кое-где только столбами, с опасными промежутками. Когда снега глубоки, то проезжающим дают здесь сани или верховых лошадей, коих и мне содержательница трактира предлагала, но лень моя предпочла опасность. Странно, что снег и мне, сыну севера, казался чем-то необыкновенным. Италианец, камердинер мой, который с Наполеоном доходил до границ России, сравнивал уже С.-Готард с Сибирью! Луна все еще светила нам, но иногда облака закрывали ее и во мраке белелся один только снег. Звездочки ярко горели в небе; с рассветом увидел я на горе деревянный крест: «Это высший пункт С.-Готарда», — сказал мне ветурин, и я с благоговением преклонил колена сердца, как сказано в нашей восточной молитве, пред знамением спасения рода христианского и путешественников.

Вблизи креста старый Hospitium, Сен-Готардский домик, окруженный двумя или тремя озерками, из коих низвергаются шумные реки, Тессин и Рейсс, в горы и в долины Швейцарии. Между сими озерками идет дорога. Одно из них начинало уже замерзать у берега; но другое блистало еще холодными волнами, в коих отражалось восходящее солнце. На вершине горы ветер усилился, и холод пронял меня, несмотря на ветхий плащ и на Шотландский impermeable; один только малахай генуезский держал в тепле мою голову. От Госпиция начали мы спускаться по извилистой дороге и довольно быстро, беспрестанно поворачивая то взад, то вперед: на поворотах привычные лошади бежали прытко над пропастьми и скалами. Снег становился реже и сугробы мало-помалу исчезли; солнце проглянуло и разогнало туман; стало теплее; начали показываться сперва сосны, ели, потом и светлая зелень; натура как бы с каждым шагом оживала, и на первом лужке увидели уже мы хижину, уединенно стоящую. После диких и безлюдных, голых скал и пропастей жилище человека, хотя и бедное, как-то веселит глаза и сердце. Зелень, как надежда, является здесь вместе с человеком и с его промышленностию: одна только любовь христианская, Caritas, возносит его на скалы и сводит в пропасти, для спасения ему подобных. Был ли Hospitium на Сен-Готарде во времена язычества? Дружился ли тогда человек с собакою для отыскания заблудших? Долу он опять помышляет о земном и продает дорогою ценою страннику пищу и тепло и сопутствие. Мы спускаемся к долине, где укрывается Ариола в прелестной долине. Все оживлено трудолюбием, все еще зелено, и вдали вы угадываете небо Италии; не только небо, природа и цвет ее, но и язык переменился: в Айроло говорят уже по-италиански. Мы в Тессинском кантоне. Долина от Госпитиум до Айроло, которую мы проехали, называется Val-Tremola или Val-Tremblant, она дрожит от порывистого падения Тессина, над коим часто и летом лежат снега. Над рекою дрожащий мост Ponte-Tremolo. Спускаясь по С.-Готарду к Айроло на скале иссечена, как уверяют, русская надпись русским солдатом-сподвижником Суворова: мне удалось видеть ее. На месте русского солдата, я бы вырезал тут одно слово с екатерининской медали, кажется, за взятие Из-майла: «был» и прибавил бы только: «с Суворовым».