Читать «А. Дюма. Собрание сочинений. Том 27. Таинственный доктор. Дочь марикза» онлайн - страница 18

— Мне вот что подумалось! — воскликнул он. — Быть может, то, что вы сделали с животным, вы могли бы…

Он смолк и уныло покачал головой.

— Нет! — произнес он. — Это невозможно.

— Для науки нет ничего невозможного, — отвечал доктор мягко. — Разве Иисус Христос не сказал: «Если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей:

поднимись и ввергнись в море, — будет». Но вера, — продолжал доктор, — лишь самое детство науки; за нею следует воля. Хотеть — значит мочь. Ведь Иисус сказал еще: «Верующий в меня, дела, которые творю я, и он сотворит». Вы ведь христианин: у вас над кроватью висит распятие. Значит, либо вера ваша ненастоящая, либо вы должны признать, что всякий христианин имеет право творить то, что другие называют чудесами, а я называю плодом господства разума над материей.

Для браконьера рассуждения доктора звучали чересчур учено, в чем он, поразмыслив пару минут, честно признался.

— Я ничего не смыслю в ваших прекрасных рассуждениях, сударь, — сказал он, — но я так разумею, что вас привело сюда благое Провидение, и…

Тут он запнулся и стал откашливаться, как если бы слова, которые он собирался сказать, застряли у него в горле.

V

ГЛАВА, В КОТОРОЙ ДОКТОР НАКОНЕЦ НАХОДИТ ТО, ЧТО ИСКАЛ

Доктор немного подождал, надеясь, что браконьер докончит начатую фразу.

Затем, видя, что собеседник молчит, он произнес, указав на Сципиона:

— Вот какое Провидение привело меня сюда.

— Верно, этот славный пес всегда был душой нашей хижины, ее защитником, добрым гением, иной раз даже добытчиком. К тому же…

Он снова запнулся.

— К тому же? — переспросил доктор.

— К тому же, — повторил браконьер, — как ни глупо это звучит, но он так ее любит!

— Кого «ее*? — поинтересовался доктор, не в силах поверить, что речь идет о Сципионе и слабоумной девочке.

— Господи, кого же, как не бедную страдалицу, которая находится там, за занавеской, — отвечал браконьер, причем лицо его озарилось улыбкой.

— Но кто же она такая? — спросил доктор.

— Она блаженная.

Известно, что крестьяне называют блаженными слабоумных и безумцев.

— Как? — воскликнул доктор. — Вы держите дома бедную девочку в таком состоянии и ни разу не показали ее врачу?

— Да что там! — махнул рукой браконьер. — Прежде чем она попала сюда, ее смотрели самые лучшие врачи, ее даже в Париж возили — и все сказали, что ничем ей не поможешь.

— Вы не должны были на этом останавливаться, — возразил доктор, — и после того как вам отдали или вернули девочку — ваши тайны меня не интересуют, — вы сами должны были поискать ей врача; и вдали от Парижа есть люди искусные и любящие науку, люди, которые лечат ради того, чтобы вылечить.

— Где же бедняк, вроде меня, найдет таких людей? Я даже не знаю, что это за штука ваша медицина. Поглядите на меня: разве я похож на человека, который мог бы жить в городах; среди ваших домов, выстроенных по ниточке и прижатых один к другому, я задыхаюсь. Мне там душно. Мне нужно много воздуха, много движения; мое место — в лесу, в Божьем доме. Вот браконьером быть — это по мне; добывать пропитание, стреляя из ружья, вдыхать запах пороха, чувствовать на волосах ветер, росу, снег — вот что мне нравится. Борьба и свобода — вот чего я ищу; если я свободен, то счастлив, как король.