Читать ««Шпионы Ватикана...»» онлайн - страница 45
И. И. Осипова
Все надо было согласовывать, во всем отчитываться, все контролировалось до малейших деталей. Про официальный контроль было известно, но существовал еще и тайный.
Среди всех организаций больше всего работы было у органов внутренних дел. Много работы по исполнению явных и тайных обязанностей. Среди последних — выявление шпионских сетей в разных учреждениях, дворах и практически во всех домах. Секретные осведомители внедрялись под разными предлогами, но лучше всего, если их удавалось завербовать непосредственно в самих организациях, во дворах и в домах.
Людей, работавших со мной, вызывали в НКВД и предлагали сотрудничать. Отказываться было трудно и опасно. Кто-то сказал мне однажды: «Отец Пьетро, осторожнее высказывайтесь в моем присутствии при посторонних, потому что мне приходится давать про вас отчет в органы».
Рассказывали, что однажды один начальник пришел в органы сообщить, что у них в учреждении предстоит собрание: «Если хотите, присылайте ваших сотрудников…» Ему ответили: «Не беспокойтесь, у вас уже есть человек пять-шесть». Недаром в народе говорят, что «где разговаривают трое, один обязательно стукач».
Все помещения при церкви были немедленно конфискованы. Я не стал протестовать, было бы только хуже. Там лежали строительные материалы: дерево, гипс, цемент, стекло — на крупную сумму; все это у нас забрали, не выплатив ни малейшей компенсации. Некоторую вежливость проявило одно учреждение, которое попросило взаймы стекло, объясняли, что его нет в продаже, а им очень нужно… «Мы потом закажем на фабрике и отдадим», — пообещали они. Только их и видели.
Одни, отнимая имущество у частных лиц и у таких, не пользующихся государственной благосклонностью организаций, как наша, выслуживались перед государством, другие — набивали себе карманы. Все это было неприятно, но ради мира, свободы культа и святого служения я был готов отдать последнюю рубашку. Единственное, о чем болело мое сердце, — церковь, и церковь уцелела.
Конечно, мы, священники и верующие, терпели унижение, чувствуя себя «облагодетельствованными» советской властью, которая