Читать ««Цигун и жизнь» («Цигун и спорт»)-04 (1996)» онлайн - страница 40

Пришлось освоить даже искусство храмовой живописи: «Я должен был изготовить шесть картин, дабы помочь несведущим понять Ветхий и Новый Заветы, и написал к ним пояснения на латинском, уйгурском и персидском языках с тем, чтобы любой мог бы прочесть их на том или ином языке».

Был даже создан церковный детский хор, видимо, настолько утешавший стареющего францисканца, что он подробно изложил его историю: «Я также купил у родителей-язычников одного за другим сто пятьдесят мальчиков в возрасте между семью и одиннадцатью годами, не наставленных еще ни в какой религии. Этих мальчиков я крестил и обучил по нашему обычаю греческому и латинскому языкам. Я переписал также для них нашу Псалтирь вместе с тридцатью гимнами и двумя бревиариями. По этим пособиям одиннадцать мальчиков знакомятся с нашим богослужением, поют в хоре и проводят еженедельно обязательный курс в собраниях, в которых я тоже иногда принимаю участие. Кроме того, некоторые мальчики заняты переписыванием псалмов и прочих подобающих песен. Его Величество император очень доволен, когда слушает их пение. Ко всем каноническим часам я велю звонить в колокола и провожу богослужение в присутствии детей и грудных младенцев. Так как я не располагаю никакими нотами, нам приходится петь по слуху».

Нехватка книг и одиночество — единственное, на что жаловался Джованни Монтекорвино. Второе печалило его больше всего, так что он при всей своей скромности прибегнул однажды даже к увещевательному тону: «Обязанности, налагаемые на нас благословенной братской любовью, требуют, чтобы те, кто разлучен дальними и обширными расстояниями, и особенно проповедники христианской веры в далеких странах, хотя бы в письмах поддерживали друг друга, если лишены они возможности встретиться лицом к лицу. Думал я, что есть у вас причины дивиться тому, что не получили от меня ни единого письма за все время моего длительного пребывания в столь далекой стране. Но я и не меньше дивился тому, что до нынешнего года не получил ни единого письма от какого-либо друга или собрата по ордену, ни единого знака о том, что кто-то помнит обо мне; видно, все обо мне позабыли. Особенно я в этом уверился, когда узнал, что дошел до вас ложный слух о моей смерти».

Криком души изливаются строки письма пекинского подвижника: «…Теперь — я еще раз это заявляю — могла бы созреть обильная жатва. Да, если бы у меня было все же два-три помощника, которые смогли бы, стараясь изо всех сил, поддержать меня, чтобы склонить Великого хана к крещению! Поэтому я прошу о том, чтобы такие братья, если они изъявят свое желание, направились сюда. По моему мнению, это принесет большую пользу, если только они ведут примерную жизнь и не пекутся о личном благополучии».

Монтекорвино был одинок в своей миссии до 1303 г., когда в Пекин прибыли «брат Арнольд, немец из-под Кельна», и некий «ломбардский врач-хирург, распространявший здесь у нас самые невероятные сплетни о римском дворе, моем ордене и положении дел на Западе».

Мы с трудом представляем себе скорость передвижения людей средневековья и то время, которое требовалось для пересечения Евразии с запада на восток или обратно. Автор итальянского средневекового трактата «Практика торговли» Франческо Бальдуччи Пеголотти определял расстояние между нынешним Азовом и Пекином в 290 дней пути. Плано Карпини и Рубрук преодолели это расстояние гораздо быстрее только потому, что в их распоряжении была единая имперская ямская служба, который уже не существовало во времена Монтекорвино.