Читать ««Пёсий двор», собачий холод. Том I» онлайн - страница 60

— Не знаю даже, как и продолжить… — озабоченно огляделся тот по сторонам. — До вас, граф, наверняка доносились слухи о репутации Охраны Петерберга? Безраздельная власть развращает. Стоит ли мне пытаться вам пояснить, что значит это дикое «когда наиграются»?

— Пожалуй, нет.

Про «наиграться» тоже с Гришевичем история была. Однажды убедил-таки его поужинать в заведении, подобающем по статусу графу Метелину и его спутникам. Плеть не рискнул, что было досадно: явиться в «Нежную арфу», тихое местечко прямиком за Филармонией, при ручном тавре — вот это был бы номер! Не в «Петербержскую ресторацию» же направлялись, в «Петербержской ресторации» Метелину и самому не по себе — недаром она окнами на здание Городского совета смотрит.

Ужин в «Нежной арфе» выходил тоскливым: публики отчего-то почти не было, Гришевич портовую натуру демонстрировать не спешил, всё больше сам присматривался, приценивался к широкой жизни будто. Досидели до поздней ночи, но как-то пресно. Официант — без конца ошибавшийся, явно едва устроившийся — надумал указывать им, когда уходить, и Метелина понесло. Там в ресторации сплошь филармонические мальчики, они тарелки собирают в ожидании местечка в оркестре — чрезвычайно духоподъёмно им музыкальные запястья над столом выворачивать. Присутствие Гришевича Метелина тогда раззадорило ох не только на выворачивание запястий, но от Гришевича же он под конец по рёбрам и получил.

«Наигрался?» — выплюнул тот в лицо Метелину и совершенно неожиданно сам склонился вынимать осколки из музыкальной ладони.

И так и плевался потом по дороге: «Во всём беленьком между столами порхать — это работа, а не тебе, графью, развлечение. Попробуй, comme on dit, сам хоть денёк так продержаться, а потом играйся».

— …меня, как вы понимаете, эта практика куда сильнее расстрела возмутила. Там же никакого нравственного сомнения, одно только «раз к расстрелу приговорили — так никто не накажет, поскольку и не узнает», — Скопцова передёрнуло от омерзения. — А старый пёсник, который меня с колыбели, наверное, всё хотел с собаками своими подружить, решил мою рвущуюся пополам душу подбодрить. В своеобразной, как вы можете догадаться, манере. Рассказал, что сейчас-то ещё ничего, а вот лет пятнадцать назад — гуляли так гуляли. И, мол, между прочим, с высочайшего аристократического дозволения, — Скопцов спрятал глаза. — Когда, мол, граф-то Метелин вместо себя под суд свою охрану сдал.

А сердце всё-таки ухнуло.

— Я тогда ещё переспросил сразу: и что, над невиновным тоже измывались? Мне ответили, что измываться-то — это всегда пожалуйста, а виновный-невиновный — не для служивого ума задачка. А я вцепился насмерть: почему ж, мол, говорите, что кто-то кого-то вместо себя под суд отдал, а потом отнекиваетесь? На меня, конечно, только руками и замахали: дело, мол, тёмное, да и тиной болотной давно поросло. А мне по живому проехалось, — будто оправдывался Скопцов. — Когда Городской совет к расстрелу невиновного приговаривает — это одно, и совсем другое — когда солдаты, приговор призванные исполнять, полагают его промеж собой несправедливым, а всё равно не отказываются от своих… развлечений.