Читать ««Образ двадцатого... В прошлом и настоящем»» онлайн - страница 383

Мир обезлюженный, мир «чистых» отношений вызревал в конструктивистской и абстрактной скульптуре. Первоначально братья Н. Габо и А. Певзнер показали ребристость структуры формы, убрав массу («Голова женщины» Н. Габо, 1917—1920; «Торс» А. Певзнера, 1924—1926). Так они работали в системе «минус». Им могли пригодиться такие материалы, как фанера, железо и пластмасса. По сути, то был антикубизм, уже не дороживший «телом» как таковым. Позже каркасы стали прекрасно выражать математические функции, развернутые в пространстве. То были дематериализованные сущности бытия. Некогда полнота и пластицизм греческого мировоззрения выражались в строении космоса, гармоничного и музыкального, с вращающимися прозрачными сферами. В эпоху вездесущей «относительности» такие структуры были лишь знаками ее. Так понимал их и Макс Билл, начавший работать в 30-е годы. В Англии попытку переноса стиля геометрической абстракции в пространство сделал Бен Никольсон («Белый рельеф», 1935).

Особо значительным оказался путь В. Татлина, создавшего проект «Башни 111 Интернационала» в 1919—1920 годах. В какой-то степени он соответствовал футуристическим прогнозам Велимира Хлебникова, описывающего «Город будущего», где прозрачные конструкции из стекла и стали повисают в воздухе. Этой «Башне» генетически предшествовала Эйфелева башня 1889 года — эффектный монумент торжествующей буржуазии, отметившей столетие Великой французской революции. Сквозные конструкции являлись своеобразными мостами в будущее. Затем Татлин сконструировал знаменитый орнитоптер, не имеющий аналогий объект «Летатлин» (1930—1931). Так он прошел путь от рельефов и конструкций 1914—1917 годов, выступив «Против кубизма» (подзаголовок книги о Татлине Н. Пунина 1921 года).

«Тяжелая» абстрактная пластика более последовательно исходила из уроков кубизма. Достаточно вспомнить архитектоны К.С. Малевича: проектные формулы нового чувства пространства. Близкими по своему характеру к ним были и опыты мастеров, связанных с эстетикой неопластицизма «Де Стейл». Так, Георг Ван Лонгерлоо (Жорж Ванлонгерлоо) делает в 1924 году «Конструкцию в сфере (квадратура круга)». Традиция эта была продолжена австрийцем Ф. Вотрубой уже после Второй мировой войны.

Рядом с пластикой, параллельно ей, появлялось искусство объектов. «Велосипедное колесо на табурете» — примечательный «реди-мейд» М. Дюшана, ставший и прообразом кинетического искусства, так как колесо это можно было и вращать. Позже Дюшан создал «Вращающиеся диски» (1925). Ласло Могой-Надь работал над «Модулятором» (1922—1930). Наум Габо в 1920 году сконструировал «Кинетическую конструкцию» — металлический стержень, вибрирующий в пространстве. Так в пространство пришло время, о чем мечтали футуристы. Немного подождать, и появятся «мобили» А. Калдера — металлические композиции, вращающиеся перед зрителем. Такую композицию не надо «обходить». К. Бранкуси создал к 1937 году свою бесконечность в «Бесконечной колонне» — вертикальную композицию, уходящую в небо, в мир трансцендентного.