Читать ««Крестный отец» Штирлица» онлайн - страница 17

Вскоре пришло известие о гибели Петра Цоя, одного из самых уважаемых корейцев в Приморье, члена земской управы. Японские жандармы арестовали его в Никольске вместе с тремя другими корейскими лидерами. При этапировании во Владивосток арестованные якобы пытались бежать, оказали сопротивление при задержании и были расстреляны. Спустя четыре месяца уцелевшие руководители Национального совета, добравшись до Благовещенска, опубликовали воззвание к соотечественникам: «Черные силы Японии стараются погасить последнюю искру надежды на свободу в корейском народе… В такой тяжелый момент Всекорейский Национальный совет ясно видит, что спасение нашего народа только в Советской России… Вполне веря в чистоту принципов Советской России, имея очевидные и реальные доказательства ее сочувственного отношения к нашему народу, — мы бесстрашно и также твердо будем следовать по тому пути, который предначертан Советской Россией…»

Что переживал Роман Ким, о чем говорил с отцом? Ответов нет, только догадки. Когда на допросе в 1937 году Кима спросили, почему японцы содействовали его учебе в Токио, он ответил: вероятно, в расчете на то, что «буду полезным японскому государству в смысле продвижения японского влияния». «Надежд я не оправдал, узнав отрицательные стороны японской культуры». Отрицательные стороны он узнал в том самом апреле. Много лет спустя Роман Николаевич напишет рассказ о событиях 1920 года. Повествование идет от лица японского офицера, уверенного в безусловной правоте, своей собственной и своего командования. Агрессия укладывается в рамки самурайской логики — угрозу надо подавлять в зародыше, без всяких церемоний. В финале рассказчик бесстрастно описывает расправу с пленными корейскими националистами на морском берегу: «Было прохладно. Мы разожгли костер около шаланды и начали…»

Корейский юноша, прежде державшийся в стороне от политики, сделал вывод. Обычный вывод на войне: враг моего врага — мой друг. Будем сообща бороться с врагом.

* * *

Показав свою силу, японцы притормозили. 9 апреля 1920 года они вступили в переговоры с представителями земской управы. 29 апреля было подписано соглашение «О сохранении порядка в Приморской области». Легитимность управы признавалась при условии установления особой зоны вдоль Уссурийской железной дороги под контролем японских войск. Численность вооруженных сил — народной милиции Приморья ограничивалась 4500 человек. Притом что осенью 1920 года после вывода имперских дивизий из Читы и Хабаровска (японцы нехотя признали провозглашенную в апреле Дальневосточную республику, формально независимую от Советской России) в Приморье сосредоточились свыше 35 000 японских штыков и сабель.

Как ни странно, в числе первых решений управы после возобновления работы было постановление о создании Государственного Дальневосточного университета, объединившего Восточный институт, преобразованный в восточный факультет, и частные историко-филологический, юридический и экономический факультеты (последние два открылись в начале 1920 года). Роман Ким учился и работал все в том же телеграфном агентстве, которое после присоединения Приморья к ДВР стало филиалом «ДальТА».