Читать ««Во вкусе умной старины...»» онлайн - страница 39

И все же, и все же…

«С половины XVIII века, — писал литератор М. Марков, — мы, из сотней один, много двое, трое, любили уже и то, между прочим, как делом ненужным и прихотливым, хвастать книжками».

Появившиеся как забава, книги, журналы и газеты в поместье приживаются, занимают сначала «поставец» для посуды, затем гардеробный шкаф. Вскоре они становятся необходимой частью сначала обстановки, а затем и жизни помещика, утверждаясь в специально устроенных книжных шкафах. У отца декабристов братьев Бестужевых в кабинете стоял «огромный шкаф», где было собрано «все, что только появлялось на русском языке примечательного», и второй — с избранной литературой на иностранных языках. Помещик же Свербев разместил свою библиотеку в 3 тысячи томов в специально «построенных» в виде печей шкафах.

Тот же Макаров как-то отметил, что одним из двух самых распространенных в провинции периодических изданий был «Политический журнал», издаваемый безвестным ныне Матвеем Гавриловым.

Мемуары Ф. Вигеля:

«Если где-нибудь уцелели экземпляры его („Политического журнала“ — авт.), пусть заглянут в них и удивятся: там, между прочим, найдут целиком речи Мирабо, жирондистов и Робеспьера».

Оказывается, читающих помещиков в первую очередь интересовали современные им политические события, в частности — Великой французской революции. Этот интерес был подготовлен теми книгами, которые читались в России XVIII века — начала XIX века. Дело в том, что еще с середины XVIII века, по отношению к чтению существовали две противоположные традиции. Об одной из них — чтение как забава — мы уже сказали. Но была и другая, заложенная Петром Великим: чтение, как образование и шире — как необходимая часть государственной деятельности. Как это не банально звучит, но тогда книга и только книга была источником знаний и средством воспитания гражданина.

В «петровской» традиции чтение должно быть полезным, во-первых и назидательным, во-вторых. И то и другое есть в книгах по истории. И вот любимые книги помещиков, составляющие очень значительную часть усадебных библиотек: «Жизнь Александра Македонского», «История о разорении Еллинского города Трои», «Разорение Иерусалима», «Опыт повествования о России» И.П. Елагина и «Материалы для истории» князя М.М. Щербатова. И конечно — Плутарх, автор «Сравнительных жизнеописаний". Его героев — выдающихся полководцев, ораторов, государственных людей Древней Греции и Рима — брало себе в образец для подражания не одно поколение российских дворян, таскавших в детстве книги из отцовского шкафа.

Собственно историческая литература пересекалась с переводной исторической беллетристикой и сочинениями на исторические темы, вроде «Халдейской повести Арфокад» П. Захарьина или «Кадма и Гармонии» М.М. Хераскова. А эта литература, в свою очередь, плавно перетекала в нравоучительные романы, вроде «Злосчастного замужества девицы Гарви», «Несчастного Никанора или приключения российского дворянина» или (прошу прощения у утомленного читателя) «Жизни Констанции, благородной девицы, самою ею описанной в письме к девице, желающей вступить в монашеское состояние».