Читать ««1984» и эссе разных лет (Авторский сборник)» онлайн - страница 303

Я вовсе не старался пародировать книгу. Даже насыщенный реалистическими подробностями, сюжет остается таким же нелепым, как и в моем пересказе. Наиболее очевидный его недостаток заключается в том, что побудительные мотивы Скоби — даже допуская их психологическую убедительность — не вполне объясняют его поступки. Возникает и другой вопрос: зачем автор выбрал местом действия Западную Африку? Если не считать одного из персонажей, торговца-сирийца, то с равным успехом события могли происходить в лондонском предместье. Редкие фигуры африканцев в романе составляют лишь фон происходящего, а главное, что должно бы волновать Скоби: вражда между черными и белыми, подавление национального движения в стране — вообще не упоминается. Автор подробно излагает мысли героя, но мы мало что узнаем о его работе, и то мелочи; ходом же войны он совсем не интересуется, хотя идет 1942 год. Будет он осужден на вечные муки или нет — вот единственное, что его заботит. Психологическая недостоверность образа особенно проявляется на фоне колониальной жизни, однако такую же недостоверность мы наблюдаем в «Брайтонском леденце». Это неизбежный результат того, что Грин всюду навязывает обыкновенным людям не свойственную им роль: они целиком поглощены религиозно-философскими проблемами.

Основная идея книги проста: заблуждающийся католик лучше, выше в духовном отношении, чем добродетельный безбожник. Грэм Грин, очевидно, подписался бы под словами Маритена, сказанными о Леоне Блуа: «Одно томленье в мире — не быть святым». На титульном листе книги красуется высказывание Шарля Пеги: «Грешник постигает самую душу христианства», понимает христианство, как никто — разве что святой. Из этих умных речей вычитывается весьма подозрительная мысль, будто обыкновенная человеческая порядочность ничего не стоит и все грехи одинаковы. Вдобавок и здесь, и в других сочинениях мистера Грина, написанных с откровенно католических позиций, постоянно ощущается какое-то высокомерие. Судя по всему, он подхватил модное с времен Бодлера мнение, будто проклятый — это что-то distingue, что-то изысканное и благородное. Ад сделался своего рода ночным клубом для избранных, куда допускаются только католики, тогда как не католики — существа непосвященные, невежественные, не способные нести бремя вины, и им, как и животным тварям, не уготовано спасение. При этом исподволь проводится мысль, что католики нисколько не лучше остальных, они, может быть, даже больше склонны совершать дурные поступки, поскольку подвергаются великим искушениям. В современных католических романах и у нас, и у французов непременно выводятся плохие или недостаточно ревностные священнослужители — не то что отец Браун. (Я подозреваю, что главная задача, которую ставят перед собой молодые английские писатели-католики, — быть непохожими на Честертона.) Погрязшие в пьянстве или разврате, в смертоубийстве или богохульстве, католики все равно сохраняют свое превосходство, так как им одним дано различать добро и зло. Мало того, когда читаешь «Суть дела» и другие книги мистера Грина, создается ощущение, будто люди, не принадлежащие к католической церкви, вообще не имеют ни малейшего понятия о христианском учении.