Читать «XV легион. Последний путь Владимира Мономаха» онлайн - страница 394

— Приступим, — радостно сказал молодой князь, счастливый любовью жены, здоровьем, солнечным утром и возбужденный недавней верховой ездой по красивой дороге мимо переяславских дубов. Был месяц май. Как и теперь. Когда они проезжали росистой дубравой на заре, там еще щелкал какой–то неугомонный соловей, хотя уже совсем рассвело… Казалось, что не будет конца этой жизни и этому счастью, и вот ныне все приближается к концу.

— Приступим, — повторил Петр, и по всему было видно, что строитель чувствует себя в центре событий и понимает свое превосходство над людьми, даже если они носят на голове княжескую шапку из парчи.

Согбенный годами, но еще полный быстроты в движениях, строитель прошел мелкими шажками на монастырский двор, и все толпой двинулись за ним, понимая важность этого часа. В одном месте старик остановился и показал рукой на землю:

— Здесь надлежит выровнять долину для церкви.

— Почему ты избрал это место? — полюбопытствовал князь.

— Здесь удобное и возвышенное местоположение. Тут не ложится в изобилии утренняя роса, и почва благоприятна для того, чтобы копать корение.

Мономах знал, что корением называется основа здания.

— Пусть будет так! — сказал он.

Может быть, впервые в жизни служба в бревенчатой церкви казалась ему в тот день слишком долгой. Наконец богослужение закончилось, и можно было приступить к обмеру долины.

В руках у Петра он увидел деревянное мерило. Строитель с важностью объяснил ему:

— Длина его — четыре локтя. Это мерная сажень. Но есть еще косая, а также морская и сажень без чети… Ими мы пользуемся, чтобы сообразовать отдельные части здания. Для этого мы чертим план, или вавилон. Имея его в руках, не нужно ни вычислять, ни утруждать себя измерением отдельных частей…

Модемах и Гита слушали зодчего с растерянной улыбкой. Так улыбаются люди, если не понимают чего–нибудь.

— Вавилон? — осмелился спросить Мономах.

Петр чувствовал себя среди этих непонятных вещей как рыба в воде.

— Вавилон — каменная плита. На ней чертится четыреугольник, а внутри его еще один, малый, и разделяется крестообразно. Мы получаем тогда как бы образец для всех наших вычислений.

Мономах задавал другие вопросы. Но зодчий отвечал на них без большого желания, очевидно не имея намерения открывать свои строительные тайны. Он все–таки объяснил:

— Начертим на земле четыреугольник…

И не торопясь изобразил концом деревянного мерила четыре линии на пыльной площадке двора…

— Чему равна мерная сажень? Ты видел. Моему мерилу. Но если в четыреугольнике проведешь линию из одного угла в другой, то получишь косую сажень.

Мономаху впервые открывалось таинственное соотношение частей и линий в четыреугольнике. В волнении он только кивал головой.

— Еще разделим вавилон крестом… — продолжал Петр.

Опять пошел в ход жезл мерила.

— Зачем тебе требуется столько различных мер? — спросил князь.

— Потому, что каждая мера соответствует тому, что мы ею измеряем. При вычитании одной сажени из другой остаток показывает нам, какую толщину следует придать стенам здания, чтобы обеспечить им прочность и чтобы они были в состоянии выдержать непомерную тяжесть сводов и купол, как бы висящий в воздухе без всякой опоры, но тоже требующий основание для своей легкости… Благодаря вавилону все это измеряется без участия человеческого ума.