Читать «Педагогический декамерон» онлайн - страница 26

Второй мальчик (более честный), обращаясь к первому: Не лги.

Первый, облегчая душу чистосердечным признанием: Мы хотели увидеть глупости. (Так дети обозначают интимные части тела.)

Завуч, усиливая психологический нажим: Вы что, в музее не были? (Здесь педагог хитро переводит разговор на красоту че­ловеческого тела, явленную в произведениях искусства.)

Оба радостным дуэтом: Вчера были. В музее Ленина!

С изменившимся от трудно сдерживаемого пароксизма сме­ха лицом ретировался я из кабинета своего опытного коллеги.

Таким же «удачным» следует признать мой первый опыт сексуального воспитания старшеклассников. С ними я чувство­вал себя более уверенным, поскольку возрастная дистанция между воспитателем и воспитанниками тогда не превышала се­ми лет. Психология старшеклассников представлялась мне бли­же и понятнее.

Юноша и девушка — уже в десятом классе они жили вместе вполне взрослой жизнью. Разумеется, по школе поползли слу­хи, и я решил пойти с парнем на мужской разговор, неформаль­ный характер которого должно было оттенить искусно избран­ное место беседы. (Мы прогуливались по лесопарковой зоне, примыкающей к школе.) По возможности деликатно, абстракт­но, напрямую не касаясь данной конкретной ситуации, я повел речь о взаимоотношениях мужчины и женщины, возможных по­следствиях интимных отношений и об ответственности мужчи­ны за любимого человека.

С пониманием выслушав столь яркий педагогический моно­лог, парень, сочувственно посмотрев на молодого, неискушенного педагога, заметил с мягкой улыбкой: «Да вы не пережи­вайте. Мы умеем предохраняться».

До сих пор они муж и жена. Пару лет назад их уже второй ребенок окончил нашу школу. Но после того давнего случая я потерял охоту вторгаться в чужую личную жизнь.

А если это любовь?

Но кто же в самом деле не переживал школьные влюбленнос­ти? Давно канули в вечность те времена, когда влюбленные па­ры подвергались суровому общественному осуждению на ком­сомольских собраниях, а ханжеская мораль предписывала мо­лодым людям тщательно скрывать от окружающих свои интимные чувства. Нынче дружеский поцелуй при встрече мо­лодых людей противоположного пола — ритуальная форма приветствия, дозволенная прежде лишь генеральным секрета­рям дружеских компартий на братских встречах. А поцелуи не­дружеские, то бишь страстные, мы с некоторых пор научились спокойно наблюдать в кафе и на дискотеках, в общественном транспорте и даже в коридорах школы. Что поделать, сексуаль­ная революция конца шестидесятых годов прошлого века с За­пада, наконец, докатилась и до нашего целомудренного отече­ства. Как прикажете сегодня вести себя педагогу, застукавшему целующуюся пару под лестницей школы: подойти вплотную и грозным голосом потребовать прекратить безобразие? Смеш­но, не правда ли? Любопытно, что Запад, давно переживший подобное, уже дрейфует в противоположную сторону.

Мой приятель, профессор, недавно вернувшийся из Амери­ки, был поражен типичной сегодня картиной общения американцев в вечернем ресторане. Там шла корпоративная вечерин­ка, участниками которой были преимущественно молодые лю­ди. Никакого флирта, ни малейшего, даже шутливого намека на интимное продолжение вечера, предельная сдержанность в жес­тах и телодвижениях. Еще бы, под мощным влиянием эманси­пированных дам там приняты драконовские законы, защищаю­щие женщин от сексуальных домогательств мужчин. За невин­ный игривый поцелуй можно получить солидный тюремный срок. Нам бы так? Не думаю. Тот же профессор признался: «А знаете, мне их стало даже в чем-то жалко. Каким-то искусственным и натужным показался праздник, в котором отсутствовала эмо­циональная включенность и непосредственность его участников. Это, конечно, лучше, чем наши «традиции», где, как известно, свадьба — не свадьба, если никто не перепил и дело не закон­чилось дракой, но тоже перегиб».