Читать «The Game. Игра» онлайн - страница 33

Определение того, что такое Паутина (не для нас, а для мира, который не имел ни малейшего понятия о том, что это такое), состоит из ДВАДЦАТИ ОДНОГО СЛОВА. Во всей первой странице нет и двух сотен слов (легкость, сжатость: от поля настольного футбола к двум клавишам «Космических пришельцев»). Зато уже на шестом слове (гипермедиа) цвет шрифта меняется, буквы становятся синими, слово подчеркивается. Если кликнешь по нему, попадешь на другую страницу, тоже весьма краткую. В первой строке восемью словами определяется гипертекст: гипертекст – это текст, который не обязан быть линейным. Фантастика. Текст, освобожденный от оков линейности. Текст в виде паутины, дерева, листа, черта в стуле. Текст, который взрывается в пространстве, а не скользит слева направо, сверху вниз. Пока ты уясняешь себе, что это такое, ты уже сам попадаешь внутрь, движешься вместе с ним: продолжаешь кликать по синим словам, и это придает твоему движению странную траекторию: окольную, нечеткую, с быстрыми переходами, почти замыкающуюся в кольцо, – ощущение, тебе неведомое прежде. Блуждая таким образом, ощущая никогда ранее не испытанную легкость, ты натыкаешься на фразы, дающие название тому, что ты ощущаешь. Вот прекрасный образец. Нет верха в Паутине. Ты можешь глядеть на нее с разных точек зрения. Цивилизации, которая за долгие века привыкла структурировать мир сверху вниз или решать проблемы, выстраивая их по ранжиру, от самой большой до самой маленькой, этот человек говорил, что Паутина – мир без начала и конца, прежде и после, верха и низа – в него можно войти с любой стороны, и все равно войдешь через главную дверь, причем эта главная дверь не будет единственной. Различаете здесь отражение грандиозной духовной революции? Тут дело не в технике, не в расположении материала: речь идет о ментальной структуре, о движении мысли, работе мозга. Еще одна фраза в ее блистательной лаконичности мне кажется решающей: Гипертексты и гипермедиа – концепты, а не продукты. Сосчитал своих цыплят профессор Бернерс-Ли, понял, что нужно выразить это открытым текстом, в точных терминах: то, что тебе предлагается, – образ мыслей, а не инструмент, который ты купишь и потом используешь, продолжая мыслить как прежде. Это способ движения мысли, и ты волен выбрать его как твой способ движения мысли.

Тому, кто выбирал этот способ, Паутина дарила ощущение, которое ныне осознается как определяющее и, возможно, проводит самую четкую границу между Интернетом и Паутиной. В какой-то степени Интернет, хотя и казался чем-то из области научной фантастики, возвращал нас к схеме скорее традиционного опыта: я нахожусь здесь, загружаю некую информацию или товар на средство перемещения, и они мгновенно доставляются другому человеку, находящемуся в другой части света. Прекрасно, однако, пользуясь телеграфом, при всех его ограничениях, ты переживал примерно такой же опыт. Все изменяется самым решительным образом, когда ты пускаешься странствовать по Паутине. Что бы в действительности ни происходило во внутренней технологии Паутины, у тебя, когда ты бродишь по ней, складывается впечатление, будто это ТЫ движешься, а не предметы; это ты в единый миг можешь очутиться в другой части света, оглядеться, прихватить что понравится, двинуться в другом направлении, взять и там что душа пожелает и вернуться домой к ужину. В самом деле, ведь говорят: отправить письмо по Интернету (я сижу здесь, оно едет), но бродить по Паутине (это я двигаюсь, а мир незыблем). Такая разница значит чрезвычайно много в плане ментальных моделей и самосознания. Вся цифровая революция, как мы уже усвоили, имела целью разбить мир на невесомые, движимые, кочевые фрагменты, но нетрудно понять, насколько высоко подняла Паутина ставки в этой игре: не ограничиваясь дематериализацией предметов, она дематериализовала человека! С технической точки зрения она всего лишь переносит пакеты цифровых данных, но на уровне ощущений, впечатлений это нас она делает невесомыми, движимыми, кочевыми – как те данные, оцифрованными. Стоит выключить компьютер, как мы становимся теми же толстокожими увальнями, что и прежде, но, пребывая в Паутине, мы превращаемся в животных того же дизайна, что и наши цифровые продукты, и охотимся с той же сноровкой.