Читать «К несчастью, только ты» онлайн - страница 28

Глаголевские руки неудержимо потянулись к кулону.

- Это мамин! - отшатнувшись, закричала Стелла Викторовна. - Это мне мама подарила, это не твое, негодяй!

- Продай, - прохрипел Глаголев умоляюще. - Квартира, вещи - вам с ним, магнитофон этот, сумка. .. Еще потом дам... потом.., Ну же! Скорее!

Бледная перепуганная Стелла Викторовна, пятясь, мотала головой.

- Ничего нам не надо от тебя, ничего!

И вдруг смолкла и лишь тихо вскрикнула, когда Глаголев сдернул кулон с ее шеи. Лицо Глаголева было страшно.

- Я купил, - клекочущим голосом выговорил он, - я его у тебя купил. На свои, на все то, что оставляю тебе. Я купил на свои, поняла? Повтори!

- Купил. . . на свои. . . на все, что... - Стелла Викторовна торопливо кивала, с ужасом глядя ему в лицо.

- Спасибо тебе!

Он помчался назад, сжимая в кулаке золото. Он не помнил, как снова оказался в той комнате.

Смоляна, корчась, стояла над контейнерником, пасть которого была распахнута.

- Ванечка,-стоном выговорила она,достал? На свои? - Ладонью она зажимала запястье левой руки, той, с браслетом, изо всех сил сопротивляясь чему-то страшному и неведомому. Ее сгибало и корежило, она вскидывала голову с незрячими глазами и роняла ее.

- Са-ам,-стонала она,-сам, скорее... Сначала - металл, неважно сколько!

Ванечка швырнул кулон в контейнерник, мгновенно затем буханки - две ли, три ли? - он не помнил. Тут только глянул он в проем.

Девочка стояла вплотную к барьеру и махала им рукой.

Экран дрожал. Волнистые полосы пробегали по нему, растягивая, сминая изображение.

Экран неуклонно, неотвратимо темнел.

- Ско-ре-е! ..

Щелчок. Золотой Ванечкин шар упал ему в ладони, точно ощетиненный миллионами тонких игл.

Смоляна протянула было к нему сцепленные. замком руки, пытаясь вывернуть, подставить под шар ладонь той руки, в запястье которой она вцепилась, и заплакала бессильно.

- Не могу, Ванечка! Я не могу держать хронореле. ..

- Я сам!-Глаголев с шаром шагнул к тускнеющему экрану.

- Нет! - прохрипела она. - Ва-неч-ка! ..

Он не оглянулся. Руки его лизало, глодало зеленое пламя проема, этого, как его... темпорального барьера. На миг в глазах потемнело от боли, и вдруг боль пропала. Он впихнул свой золотой шар в стремительно тускнеющий проем и, разжав ладони там, на той стороне, рванул руки назад. Чувство было такое, словно вырвал он их из стены. Из этой стены с грязными клочками обоев - цветочки в вазочках, - на которых отчетливо отпечатались две бесформенные кляксы засохшей крови.

На руки свои Глаголев взглянуть боялся.

Смоляны в комнате не было. Как она там?

"Ва-неч-ка! .." - вспомнился ему последний ее крик, и, съехав спиною по стене, он заплакал в изнеможении и тоске, всхлипывая, качая опущенной головой. Потом он посмотрел на свои руки - на свои огарки без ногтей и без кожи, черные до середины предплечий...

Слез уже не было. Он посмотрел на рюкзак, на буханку, лежащую на полу, до которой можно было дотянуться ногой. Дотянулся, и подвинул ее к себе, и локтями поднял и поставил в колени. И так, сидя на полу, принялся откусывать от этой буханки. Он откусывал, вскидывал голову и жевал, и глотал с закрытыми глазами, и опять наклонялся, и наклонялся все ниже, доедая этот хлеб до конца.