Читать «Плач по концепту» онлайн - страница 8

Еще одна существенная подробность — в реальности навязанного автором «мира после взрыва» литература существует только в качестве некоего окаменевшего экспоната. То есть Рим стоит, но римлян, т. е. творцов, более нет. Правда, и без них жизнь продолжается вполне нормально. А если сильно припечет, то можно затеять вечную, во всяком случае, для Толстой, дискуссию с бессловесным Пушкиным. Что, мол, брат Пушкин? Молчишь? А ведь мы теперь с тобою наравне, разве не так?… Раз диалог на равных здесь по определению невозможен, то Пушкина — благо безответен — живенько стаскивают на свой собственный уровень.

Но что ты ни делай, а не дает Пушкин ответа, как когда-то тройка-Русь. Не хочет колоться, и все тут! Сдается мне, что Пушкин на все эти спиритические сеансы не отзовется и не выйдет. Он сам знает, к кому и когда являться. А чем хороша современность — за неимением благословения покойного классика вполне сойдет проплаченный критик…

Резиновый пицзецзи для деловитого зайчика

В статье, написанной в начале года, я уже касался феномена псевдо-голландско-китайского «гуманиста» Хольма ван Зайчика. В прошедшей вслед за этим дискуссии мои оппоненты окончательно и не без определенного изящества избавились от остатков чувства собственного достоинства и наглядно продемонстрировали, что начинка квази-Зайчика далеко не вегетарианская.

Два романа, последовавших за «Жадным варваром» — «Дело о незалежных дервишах» и «Дело о полку Игореве» — продолжили намеченную линию. Даже если согласиться со страстным консультантом В. Рыбаковым в том, что первый роман цикла носит юмористическо-пародийный характер (видимо, как и последний роман самого Рыбакова «На чужом пиру»), то второй и третий относятся, скорее, к разряду пасквилей, причем такого рода, за которые, не раздумывая, бьют канделябрами по мордасам. Чтобы у пашквилянта не было и тени надежды на сатисфакцию.

Рецепт написания нисколько не изменился — все те же сусально-картонные персонажи, как будто взятые напрокат из второсортного латиноамериканского сериала. Автор рвет надрывно-голубиные стр-расти в клочья, отчего они не становятся более достоверными. Не знаю, как с ненаписанными книгами Лунь-юй и Танским кодексом, но с русской классикой ван Зайчик знаком настолько поверхностно, что придумывает даже психологию героев. Он, видимо, надеется, что если потчевать куклу-марионетку пивом с мань-тоу, то она всенепременно станет человеком. М-да, боюсь, что на Пигмалиона видный гуманист не тянет. Так просто, мелкий пакостник, фантазии хватает ровно настолько, чтобы сначала придумать себе глупого, жадного, косноязычного врага, а потом одолеть его в якобы смертельной схватке.