Читать «Дневник 1982 года» онлайн - страница 34
Сергей Семанов
— Вечером в понедельник (2 августа) мне позвонили, что в партком СП пришло на меня частное определение. Я прочитал: производит по первому разу шоковое впечатление, что и произошло. Кочетков: тебя исключат, хорошо, если оставят в Союзе, в нашем парткоме и организации масса евреев, кот[орые] тебя ненавидят, ищи поддержки на самом высоком уровне, добивайся пересмотра дела, съезди к Шолохову. Стаднюк перепуган, испугаются Алексеев и другие, бумага на контроле в орготделе ЦК, в горкоме прямо требуют твоего исключения из партии и СП. Я успокаивал его, но подействовало мало. Удалось добиться лишь оттяжки и поджидания Ф. Кузнецова, создадут комиссию парткома с Петелиным во главе, хотя тот и отказывается, ему неудобно. Всмотревшись в текст, увидел там массу юридических изъянов, и грубых. Ясно, что бумага готовилась на Лубянке, и именно как политич[еский], а не юридич[еский] документ, а судейские просто подмахнули: ваше, мол, дело. Подготавливаю протест. В парткоме буду строить свою защиту так: провокация, оговор такого рода — отголосок 37-го года, «Вече» я признаю, но ведь за слушание «голосов» не карают, а мне приходится читать всякое (ошибочку я сделал тогда в Лефортово, надо было ничего не говорить, кому?!). Итак, каяться я не буду, предстоит борьба, они сами меня заставили сделать выбор. Может, и самоутешение, но им тоже не легко станет меня исключать — скандал возникнет неизбежно, а это. Главное, что я очень нервничаю, ничего не могу с собой поделать, хотя страшно много и быстро работаю. Давление 160/110, это прилично. Да, не дают покоя! Плохая история, что и говорить. Задержат «Бр[усилова]», не переиздадут «Мак[арова]», статейки все остановят, даже на рецензию ничего не дадут, побоятся (да и понятно!). Ничего, переживём. 2 % есть, запасы есть, год продержимся, а там.
— М.Т. Палиевский: Суконцев-младший попался в Краснодаре на шантаже завмага, вёрстку липовую ему показал и потребовал 30 тыс., его и другого еврея взяли, но потом, тому дали срок, а Суконцева выпустили. Рожа впал в младенчество, всё время смотрит телевизор, вдруг велел Глебову дать Народного, потом посмотрел «17», дал всем награды, а в девку, игравшую радистку (и бывшую жену Миронова) влюбился, звонит ей домой. Юлиана [Семёнова] из списка вытащили, ибо он попался на бриллиантах, его отозвали из ФРГ, но после награждений он устроил страшный скандал, пробился куда-то, «Современник» поставил его пьеску, премьера задержалась на 20 мин[ут], а потом явились с Юлианом Андропов и Щелоков. <...>
— Евсеев: Не слыхал, нет. Ну, это чтобы ты сидел тихо, был паинькой. А ты скажи, что другие уезжают, и ничего. (Обратил я внимание, что в своих сочинениях он никогда не употребляет слова «масоны» и даже говорил не раз, что нельзя за эту тему браться легкомысленно и т.п.; примечательно, ведь они к разговорам о сионизме привыкли и вроде не очень их боятся, а от масонов их воротит.)
