Читать «Заговор» онлайн - страница 346

—    Итак, я вас слушаю, Росси. Чьим вестником вы сюда пришли? Кому и что от меня нужно?

—    Я пришел просто так.

—    Ну-ну, Росси. Вы хитрец, я знаю. Хотя я должен вам сказать, откровенно сказать, особенно подчеркиваю этот факт, что вы мне никогда не нравились. Вы мне были неясны, я не люблю неясностей ни в поступках, ни в характерах. Вы русский, а работаете против России. Я понимаю, идеология, однако я никогда не любил предателей. Вы же предатель своей страны. Бели б вы знали, чему вы содействуете! Но вы пребываете в благодушном неведении. Что вы мне можете сказать, Росси, чем подтвердите истину, что мы все — люди? Чем?

—    Это вопрос из сферы философии.

—    Напрасно, Росси. Это вопрос не из философии, а ил жизни. Вы, как и все человечество, сидите на пороховой бочке, а под вас старательные тихие парни подводят надежный фитиль. Впрочем, я не удивлюсь, если вы окажетесь одним из этих, парней. -А? Почему бы вам не крикнуть здесь во все горло; «Да здравствует Картель!» Уверяю вас, этот крик сейчас же подхватят другие голоса. Может быть, сейчас кто-нибудь из этих парней сидит в моем письменном столе?

Он открыл ящик стола, комически сморщил нос, сделал жест обеими руками, будто отдавал кому-то невидимому шутовской поклон.

—    Простите, сэр, я полагал, что вы — в моем столе, однако вас тут нет, А так как вы повсюду, то я все рав-

но прошу прощения за мои вольности. Я много служил нашему делу и теперь хочу подать в отставку. Да-да, в бессрочную отставку, потому что мне все надоело. Да! Заявляю вам об этом категорично, сэр.

Потом долго смотрел на Русецкого.

—    А вы добровольно отказались от родины. Как же жить будете, дражайший вы мой? Как? Может быть, именно Россия и есть наше последнее спасение? Если б знать! Нет, она не устоит, ваша Россия. К величайшему сожалению, она не устоит. Ваши люди еще не избавились от лаптей, а вам готовят такое... Значит, все ляжет поверженное перед ними. Наступит новый каменный век, когда жизнь человека станет разменной монетой. Но ведь мы целые века стремились к тому, чтобы придать значение каждой человеческой жизни. Мы создавали науки, мы утверждали добро, мы слово «гуманизм» учились писать с большой буквы. А теперь создаем нового Аттилу. Только этого не укротит никакая религия. Я не хочу такой цивилизации. Ну что вы молчите, Росси? Вам нечего сказать? Ну конечно, что можете сказать вы, который даже не знает, где будет спать завтра и не прогонит лп его еще сегодня сердитый хозяин. Скучно, Росси, скучно. А вы знаете, вас ведь считают осведомителем итальянской разведки. Если это так — можете сказать вашему шефу генералу Сандини, что его уже продали тоже, как откормленного индюка для праздничного стола победителей. Так что пусть пишет завещание, как это уже сделал я. — Он приподнял над столом и помахал в воздухе голубым конвертом с видом какого-то прибрежного замка и с золотыми виньетками вдоль сгиба.

Сергей был ошеломлен всем происходящим. Он никак не мог понять — игра ли это? Если игра, то опасная для него, Русецкого. Если не игра, то что произошло с Маг-нуссоном? Этот взрыв не похож был ни на что. Стараясь побыстрее прийти в себя, чтобы сориентироваться, Сергей все больше и больше запутывался в происходящем. Он был готов пойти на рирк и показать Магнуссону, что кое-что знает о Картеле, но в тот самый момент, когда он был готов сказать об этом, в спальне зазвонил телефон, и Магнуссон медленно поднялся из-за стола. Не глядя на Сергея, он прошел в соседнюю комнату.