Читать «Искусство Чюрлёниса: жизнь, личность, живопись, музыка, поэзия, философия творчества» онлайн - страница 18

Сразу  же  после  окончания  консерватории  Чюрлёнису  предложили  место  директора  музыкальной  школы  в  крупном  губернском  городе  Люблине .  Он отказался .  Вероятно ,  по‐ тому ,  что служба  « музыкального руководителя »  была не по нему ,  но так же вероятно ,  что  ему  вообще  были  чужды  как  внешняя  устроенность ,  так и внутренняя успокоенность .  В  сохранившихся отрывках из его дневника того периода есть такие самопризнания :  

24  

« Ведь  я  представлял  себе  счастье  таким  близким  и  возможным .  Однако решил :  сча‐ стлив не буду ,  это столь же верно ,  как и то ,  что умру .  Сие меня как бы утешило несколько ,   потому что убедился так или иначе  —  если это можно назвать убеждением ,   —  открыл ис‐ тину .  

Так  и  есть ,  счастлив не буду ,   иначе  быть  не  может .  Я слишком легко раним ,  слишком  близко  всё  принимаю  к  сердцу ,  чужих людей не люблю и боюсь их ,   жить  среди  них  не  умею .  

Деньги  меня  не  привлекают ,  ожидает меня нужда ,   сомневаюсь  в  своём  призвании  и  таланте и ничего не достигну .  Итак ,  буду ничто ,  ноль ,  но буду знать своё место .  

Перестану мечтать ,  но запомню мечты своей юности .  Смеяться над ними не буду ,  по‐ тому что они не были смешными .   Буду  как  бы  на  руинах  своего  недостроенного  замка ,   образ которого лежит глубоко в душе и которого ,   тем  не  менее ,   никакая  сила  из  руин  не  подымет .  И ,  зная это ,   неужели  буду  счастлив ?  Нет ,  это правда .  Уже с полгода тому назад  приходила эта мысль ,  а сейчас я в ней убедился .  Печально ,  но что поделаешь ».  

9.   Мария Моравская .  1898  –  1899  

Это  его  « счастлив  не  буду »,   звучащее  как  заклинание ,  как самогипноз ,  это самоуни‐ чижительное  « буду ничто ,  ноль »,  как и слова о боязни чужих людей ,  приоткрывают что‐то  скрытое глубоко в его психике ,  где‐то в подсознании ,  там ,  где таятся человеческие страхи  перед жизнью ,  грозящей неизвестностью и смертью  (« умру »).  В это время  —  в  1900  году ,   когда ему исполнилось уже двадцать пять  —   « уже »,  потому что живой ,  осознанной жизни  ему  оставалось  лишь  девять  лет ,   —  его поведение лишь подтверждает это безнадёжное  отношение к своей судьбе .  Ядвига ,  сестра Чюрлёниса ,  повествует о любовной драме Кон‐ стантина и его возлюбленной Марии  ( в  основе  рассказа  —  записки самой Марии ,   пере‐ сказанные её дочерью в письме к Ядвиге ):  

«1899  год .   Подготовка  к  выпускным  экзаменам  в  консерватории  отнимала  много  времени ,  поэтому свидания стали реже .  И в Закрочим Константинас весной наведывается  лишь ненадолго .  А в начале лета отправился туда в последний раз и сообщил ,  что теперь у  него  настали  « длинные  каникулы »,  так как учёба в консерватории закончена .   Погостив  немного ,  он уехал на целое лето в Друскининкай .  

25  

Отец  запретил  Марии  переписываться  с  Чюрлёнисом ,   но  Константинас  придумал  ост‐ роумный  способ  воспротивиться  воле  старика .   Он  часто  писал  Евгению ,  а между строк ,   лимонным соком ,  Марии .  Мария ,  взяв письмо ,  держала его недолго над горящей лампой .   При  этом  буквы ,   написанные  соком ,  темнели ,   и  она  прочитывала  предназначенный  ей  текст ,   полный  тоски  и  любви .  Евгений ,  обнаружив такое письмо к Марии ,  был возмущён ,   что  оба  не  доверяют  ему  и  обманывают .  Он бы облегчил им переписку ,  ничего не сказав  отцу .