Читать «Dormiens: другие произведения» онлайн - страница 114

– ПАДАЙ, HURE!!! ПАДАЙ!!!

Крича, Аска не щадила голоса, но повторяла в мыслях свою мантру: "Потом… Все потом…".

Змеиная единственная нога надежно попирала землю, и единственное, что Аске пока удавалось, это заставить Вестника мучиться от пылающего кнута, обвившего его тело: учитывая упорство Икари, монстр никак не мог уделить время на доставленные немкой проблемы.

В глазах Сорью начало темнеть, ее пальцы слабели. Она не оставила себе сил про запас, потратив все на мгновенное воплощение бича, и теперь платила за это, но когда до беспамятства оставалось всего-ничего, слева в поле зрения появились белые руки, которые ухватились за кнут. Немка из последних сил слегка повернула голову.

Каору Нагиса крепко уперся в землю и объединил свои усилия с иссякающей Аской.

Вестник дрогнул и тяжело повалился вперед. Фиолетовая Ева запрыгнула на поверженного врага и принялась погружать горящие растопыренные пальцы в его спину, вырывая из тела и выбрасывая в воздух горсти дымящейся жижи. Вопли Вестника стали почти непрерывными, потом Евангелион просунул руки куда-то в его недра, и крик исчадия Сна оборвался. Аска почувствовала, как ее выталкивает куда-то, ощутила, что со всех сторон хлещет вода и проснулась. ***************************** Потолок палаты совсем не изменился со времени прошлой госпитализации. Синдзи лежал и считал: облицовочные плиты – отдельно, светящиеся вставки – отдельно. Проснувшись, он вспомнил все и сразу, осознал, что Рей Аянами умерла, хотел заплакать и не смог. Ни слезинки, ни крутящего зуда в носу, ни жара в глазах… Бережно, будто поднося руки к огню, парень погрузил свое сознание в ужасающую мысль. "Ее нет…". Глаза остались сухими. "Я снова наедине с болью". Никакого эффекта. "Я так и не сказал ей, что люблю ее". Горло не пережало спазмом. Синдзи с головой нырнул в воспоминания: касание рук под зонтиком… жаркие объятия на кухне Мисато… обед на крыше школы… Ничего. Выжженная пустыня. Синдзи уткнул взгляд в потолок: его вдруг заинтересовало, сколько отделочных плит в палате, где он успел уже не раз побывать ("Она тоже была здесь, всегда здесь, со мной…"). Тепло щеки на отлежанном предплечье… Он застонал. Рыдания все же были где-то внутри, страдание невыносимо жгло душу, но слезы отказывались приходить, отказывались даровать ему облегчение и жалкое секундное забвение в истерике. Тихое попискивание приборов, шипение вентиляции, гудение аппаратуры – вот и вся ошеломляющая тишина без права на крик. Он сел в кровати, не обращая внимания на иглы капельниц и присоски диагностики, – сел, просто чтобы сделать хоть что-то. Приборы резко запищали, негодуя, и вскоре мир соблаговолил напомнить о себе. Дверь палаты открылась, впуская Директора Фуюцки. Старый профессор подошел к кровати Синдзи и сел на стул рядом, а парень, не говоря ни слова, отвернулся: он боялся показывать свои сухие, как пустыня, глаза. Чувство стыда пересилило давящее горе.