Читать «Полное собрание сочинений. Том 5» онлайн - страница 73
Автор неизвестен
- У меня ничего нет.
121
Легкая улыбка пробежала по лицу старика, и волчьи глаза сверкнули.
- Что вы это в самом деле толпитесь, — сказал он, — люди пришли толковать о деле, всякому своего жаль. Видите, какая беда, векселя пропали... Что тут лезть, искали бы лучше, вместо того чтоб болтаться. Ce sont de braves gens, — заметил он мне
Старик торжествовал, он видел минуту нашей робости после угрозы. Ах, эти волчьи глаза!
- Ну окончимте, — сказал я ему. — Вы можете быть уверены, что денег по векселям не получите, это одно упорство, что вы не отдаете. Я даю сто скуди молодому человеку и 25 вам, если принесете. Если нет, вы не пеняйте на меня: дело это известно полиции. Я даю вам срок подумать до завтрашнего дня.
Старик кланялся, уверял, что не знает, что и делать, проводил нас до коляски, жалел и ничего не обещал.
Путь до Санта-Лучии был довольно далек, дом префекта на дороге; я вышел на одну минуту из коляски, чтоб рассказать, что было, секретарю префекта, и прямо поехал домой.
Представьте себе мое удивление, когда первое лицо, встретившее меня у отеля, — был мой старик; на тротуаре и на мраморных ступенях лежало человека четыре сильно плечистых лаццарони. На сей раз к костюму старика прибавились большие серебряные очки. Он подошел ко мне и с видом шестилетнего ребенка сказал:
- А я вот пришел к вам, после вас мы все углы перешарили, нашли еще какие-то бумажонки, уже не эти ли? Я хотел было прочитать, да глаза слабы.
Эти бумажонки были два векселя, каждый в 15 000 франков.
- Вот давно бы так, старик. Ну зачем тратили слова?
- А вы все не верите — вот в углу лежали, за кроватью, - ты ведь за кроватью нашел, Бепо?
- За кроватью, — отвечал Бепо, лежа на брюхе и отогревая спину каленым солнцем.
122
- Хорошо, хорошо, вам двадцать пять и ему сто. Да я было забыл, вы хотели рюмку хорошего коньяку, пойдемте, я вам отдам деньги и выпьем вместе отличного коньяку.
- Ну, коли вам все равно, — отвечал старик, — так уж прикажите слуге сюда вынести рюмку, я стар, поясница болит по лестницам ходить.
Я расхохотался. Он нам платил той же монетой и не очень доверялся.
Этим дело и кончилось. Но для полноты картины надобно себе представить семнадцатилетнего дикого мальчика, одетого в парус, когда я ему дал сто скуди серебром. Он не знал, куда их деть, у него не было ни кармана, ни тряпки. Старик, отечески улыбаясь, сказал ему:
- Ты все растеряешь, дай-ка я тебе донесу до дому.
Я уверен, что мальчику больше десяти скудов не досталось.
ПИСЬМО ВОСЬМОЕ
Рим, 3 марта 1848
Мы поспели и здесь к концу карнавала. Он шел вяло, плохо, все заняты другим, внимание всех обращено на иное, печальные вести из Ломбардии мешают маскам, moccoletti совсем не были. Сегодня заходил ко мне редактор «Эпохи» с вестью, что Париж вспомнил, что он Париж, что строят баррикады и дерутся.
4 марта утром.
Ночью я был на маскараде в Тор-ди-Ноне. Часу во втором в одной ложе какой-то человек махал платком и подавал знак, что он хочет говорить; все обратились к нему. — Romani!152[152] — закричал он. — Сейчас получена весть из Чивиты, что парижане выгнали Людовика-Филиппа, республика провозглашена! — Viva la Repubblica francese! Viva la Francia libera!153[153] — закричали в зале. — Morte al caduto malgoverno, viva, viva sempre la Repubblica!154[154] Во сне это или наяву? События с каждым днем густеют, становятся энергичнее и важнее, усиленный пульс истории постукивает лихорадочно, личные взгляды и ощущения теряются в величине совершающегося. Писать нет ни малейшей охоты. А потому прощайте.
