Читать «60 лет-не возраст №2-2007» онлайн - страница 45
Автор неизвестен
— Нет, но вполне могли бы ими быть.
— Ну, ладно, — сдалась вконец измученная администраторша, — кто-нибудь может подтвердить, что вы не Федосьев, а Сошальский?
В этот момент в вестибюль вошла Людмила Ивановна Касаткина. Услышав последние реплики, она расхохоталась и сказала:
— Я могу подтвердить, что он Владимир Борисович Сошальский, мой партнер и замечательный артист.
Администраторша достала вожделенный ключ и произнесли сакраментальную фразу:
— Идите скорее мойтесь, Конек-Горбунок!
Но в это время горячую воду в гостинице уже отключили…
ПСИХОЛОГИЯ
Чудовище с зелеными глазами
Все мы подвержены страстям. И в этом нет ничего дурного. Без эмоций жизнь была бы серой и безрадостной. Но страсти страстям рознь. Ревнивец, завистник, скупец отнюдь не вызывают наших симпатий. Интересно разобраться, присущи ли эти качества человеку изначально или менялись вместе с культурными и общественными ценностями? И всегда ли они несут негативный характер? Начнем с ревности.
Писатель Эрнест Хемингуэй говорил: «Есть три вещи, о которых только и стоит писать — любовь, смерть и деньги». Американец был, как всегда, лаконичен до предела. И сильно заузил область переживаний, достойных писательского внимания. Есть еще один предмет, знакомый и интересный не только писателям, но и обыкновенным людям. Это ревность.
Пожалуй, одно из самых знаменитых произведений, интрига которых основана на этом чувстве, — «Отелло» Уильяма Шекспира.
Так говорит о ревности Яго, герой-интриган, знающий свое дело и мастерски использующий это знание в личных целях. Возбудив чувство ревности в благородном Отелло, именно Яго заставил того убить ни в чем не повинную Дездемону. С тех пор образ Отелло навсегда сделался символом слепой ревности.
Много позже русский мыслитель Николай Бердяев определил ревность гораздо более сухо и лаконично: «Ревность — это, увы, всего лишь зависть, переживаемая в состоянии унижения».
Эти художественные образы и философские определения касаются ревности любовной — той самой ревности, которую хоть разок, хоть в слабой и полукарикатурной форме да доводилось переживать всем, кто был привязан к любимому человеку узами более прочными, чем доводы разума, и кто получил действительные или мнимые основания полагать, что любимый человек стал предметом чужих притязаний.
Интересно, что в русском языке слово «ревность» известно еще со времен дописьменных, и оно не всегда обозначало ревность любовную. «Ревновать», «ревностно относиться», «соревноваться» — значило заниматься делом вплотную, испытывать глубокий интерес, быть поглощенным делом, внимательно следить за успехами других на этом поприще.
Но тем не менее, вернемся к теме любовной ревности — чувству исторически переменчивому. О том, испытывали ли ревность наши далекие первобытные предки, мы можем говорить только предположительно. Судя по всему, не испытывали — потому что тогдашняя «любовь» была всего лишь элементарным владением-обладанием, «ценность» человека определялась его способностью приносить материальную пользу, а утрата этой «ценности» воспринималась как потеря нужной вещи, которую жаль, конечно, но ведь ее можно заменить примерно такой же…
