Читать «58 с половиной или записки лагерного придурка» онлайн - страница 206

Меня Воробьев немедленно погнал на общие работы. Сколько-то времени я постоял на породоотборке. Работа не тяжелая, но очень уж нудная. Смотришь на медленно ползущую ленту транспортера, выхватываешь куски породы и отбрасываешь в сторону. А уголь едет дальше.

К этому периоду относится несколько новых знакомств. Рядом со мной стоял на породоотборке пожилой эстонский моряк и мы болтали, о чем придется. Эстонец философствовал:

-- Се говорятт: теньги нетт, теньги нетт! Один купитт дом, тругой купитт куттор, третий купитт маленький теревенька.

Я считаю -- ценное наблюдение. Он же рассказал про своего земляка, лютеранского пастора по фамилии Йопп.

Когда они были еще в общем лагере, пастора -- за неимением православного священника -- позвали в женский барак крестить новорожденного. За этим занятием его застукал надзиратель. Строго спросил:

-- Ты чего тут делал?

Пастор, плохо знавший русский язык, помнил, что при любом допросе первым делом спрашивают фамилию. И четко ответил:

-- Йопп.

Вертухай его фамилию знал. Повысил голос:

-- Тебя русским языком спрашивают: ты чем занимался тут?!

А тот, решив, что ему не верят, закричал в ответ:

-- Я Йопп! Мой отец Йопп! Мой дед Йопп!

Спасибо, женщины объяснили, чем он занимался на самом деле.

Другим моим напарником был очень славный паренек, ленинградец Саша Петраков. Этот рассказал мне историю своей посадки.

В войну Саша оказался на оккупированной территории и был угнан в Германию. Ему тогда не исполнилось и шестнадцати лет. Немцы придумали неплохо: Сашу и других русских пацанов зачислили в гитлерюгенд. (Саша говорил:"Я был хитлоюнга".) Всю компанию придали как обслугу к какой-то противозенитной части на западном фронте: шел уже последний год войны, тотальная мобилизация -- взрослых солдат нехватало. Вместе с русскими ребятами к зениткам поставили и немецких подростков. Кормежка была неважнецкая, но русские "хитлоюнги" нашли выход.

-- У немцев как заведено? -- рассказывал Саша. --Баур надоит молока и оставляет бидон на дороге. Приедет грузовик и все бидоны соберет, а на завтра привезет назад. И обратно оставит на дороге. На каждом бидоне, на крышке, кусок масла в бумагу завернутый -- это бауру, сколько ему положено. Никто чужой не возьмет, они этого не понимают.

Часть баурского масла наши мальчишки стали брать себе. Немецкие ребята сначала только завидовали, потом тоже стали подворовывать: голод не тетка.

Когда Германия капитулировала, Саша Петраков оказался в американской зоне. Он попросился домой и его передали русским.

Парень вернулся в Ленинград. Прошло несколько лет; он работал шофером и уже стал забывать про свои германские приключения. И тут к нему пришли. Сказали:

-- Привет из... -- я не запомнил, как называется город, откуда американцы привезли Петракова в нашу зону. Саша не понял, но ему -- уже в Большом доме (так ленинградцы называют свою "Лубянку") -- объяснили: он американский шпион. Завербовали его перед тем, как передать нашим.