Читать «2 000 000 километров до любви. Одиссея грешника» онлайн - страница 5

Что до матери, то она была одержима контролем над всем и вся. Возможно, отчасти причиной тому стало ее стремительное падение с вершин славы и благополучия. Она достигла пика оперной карьеры, получала огромные гонорары. Публика ее обожала. Но ее родной Берлин разрушили до основания; от театров, где она выступала, не осталось камня на камне.

Однако, как я уже говорил, проблема была не только и не столько материальной. В глазах своей матери я никогда не видел нежности. Напротив, в ее взгляде было что-то пугающее и мрачное, от чего хотелось спрятаться. Я целыми днями гулял, шатался по улицам, а иногда подолгу ждал на углу, когда мимо проедут американские танки, в надежде, что солдаты бросят мне краюху хлеба или сухое печенье. И действительно, случались отдельные счастливые дни, когда мне удавалось добыть эти трофеи.

Глупость и детское любопытство заставляли меня пить прямо из луж. Бывало, что я проглатывал дождевых червей. Когда мне было пять-шесть лет, я по ночам выбирался на крышу нашего дома, а потом съезжал вниз по водосточной трубе и пытался сбежать. Мать нередко ловила меня и лупила. Потом я стал хитрее и научился выбираться из комнаты очень тихо, когда она уже спала, уверенная, что я тоже сплю в своей кроватке.

Меня всегда, даже в совсем юном возрасте, привлекали кладбища и интересовало все, что связано со смертью. Во время своих полуночных путешествий я гулял среди могил и иногда даже устраивался там на ночлег. Я проверял себя, испытывал свою храбрость, а заодно и прятался таким образом от враждебного мира живых. Наверное, мир покойников казался надежным убежищем, достойной альтернативой той среде, в которой я существовал. А может, во время этих одиноких блужданий я искал острых ощущений, сильных эмоций, которые могли бы восполнить нехватку родительской любви.

Мои братья, казалось, куда спокойнее переживали отсутствие в доме семейного тепла. Но я не мог этого выносить. Не знаю, хорошо это или плохо, но я с детства ощущал себя особым ребенком, отличающимся от других детей. Поэтому я был одинок и озлоблен. И когда проводил ночи среди могил, мечтал, чтобы темные существа из потустороннего мира явились и наделили меня особой силой, а еще открыли бы смысл жизни.

Недалеко от кладбища находился морг. Иногда я забирался туда днем, чтобы походить среди покойников и прикоснуться к ним. Я испытывал какую-то магическую тягу к мертвым телам. Я знал, что внутри меня живет особая сила, мощный дух ненависти и отчаяния. Я ненавидел мать, школу, учителей, всех взрослых, весь мир. И из этой ненависти рождалось чувство тоскливой безысходности.

Особенно сильно меня тянуло погрузиться в мир ночных существ в полнолуния. Бывало, что я в полусне, как лунатик, забирался на темный чердак нашего дома. Мать не раз наблюдала, как я иду по лестнице с закрытыми глазами. Она ловила меня и отводила обратно в кровать. Если меня запирали в комнате, то я мучился от бессонницы. Я крутился в кровати, меня ломало и корежило, я кричал от ужаса.

Я оказался как бы «между мирами», и все оттого, что не знал любви. Вокруг всегда веяло холодом. Все, что я помню о тех годах, — это ощущение безнадежности, пустоты, одиночества и страха. Нигде я не чувствовал себя своим. Мне было непонятно, зачем я существую. Все казалось бессмысленным. Я и вообразить не мог, что у Бога есть особый замысел о каждом человеке и Он уготовил каждому особую цель. Если бы даже кто-то сказал мне об этом, я бы поднял этого человека на смех.