Читать «15 лет русского футуризма» онлайн - страница 18

Алексей Елисеевич Крученых

А потом услышал в читка Маяковского его вещь «Я» (трагедия):

Граненых строчек босой алмазник, Взметя перины в чужих жилищах…

— и был расплющен. Но не на смерть. Ходил с — Маяковским и Большаковым дразнить символяков на Б. Дмитровку 15 в Литературно-художественное общество (где теперь МК ВКП (б). Маяковский пугал (у него были специально взрывные для этого стихи). А я радовался, что злятся кругом и негодуют, но сам не читал, ибо взрывных у меня не было.

Потом написал стихотворение, кончавшееся так:

Это всех до конца и навзрыд Беспощадно целуют нахалы.

— специально для пугни женских клубов, которые были очень охочи до лекций о футуризме.

Стихотворная кульминация — в момент объявления войны 1914 г. В стихотворении «Боженька» строю первый марш —

«…вот барабаны мерят дороги».

Ибо слышал незадолго, как деревенские футболисты, ходя на матчи горланили строки:

«стара баба дегтем, дегтем, дегтем, стара баба дегтем, табаком…»

Отсюда пошли мои марши.

Война и первые годы революции — до 1919 года — стихотворно-глухой период. Редкими взрывами работает стиховезувий и работает, по совести говоря, паршиво, больше по линии внутреннего потребления.

Книга «Железная пауза», намеченная к выпуску еще в 1915 году, ложится на полку и издается с опозданием в 4 года, уже во Владивостоке.

Па Дальнем Востоке два учителя научили меня работать на социальный заказ в жестких условиях задания и в отчетливом социальном политическом плане — японцы-интервенты и красные партизаны Приморья.

Только оттуда пошла моя работа над агитстихом, лозунгом, фельетоном, критическим этюдом, очерком, статьей, репортажем, частушкой.

Редко после того писал вне задания, и не любил этих внезаданьевых вещей. Приятно было работать лозунги к революционным дням.

Из сотен сделанных лозунгов, особенно ценю свой клубный лозунг — на тему «Быт и клуб» —

Быт глуп. Быт спит. Рабклуб. Бей быт.

Затем, 7-го ноября перед германской революцией (1923), когда рабочие с Симоновки предложили дать им лозунг на 20–22 буквы, ибо таково количество простенков между окнами по фабричному фасаду, я сделал —

«Германия, даешь Октябрь.»

Эта строка пошла запевом, в «марше — плакат».

В это же время начинается театральная работа.

«Земля, дыбом» делается из «Ночи» Мартинэ в «порядке подчистки» текста — стихотворную труху надо подпрессовать.

Дал название «Земля дыбом». Мейерхольд согласился на это название не сразу, сказал — «не совсем нравится. Подумайте, может, еще что придумаете».

Я не стал придумывать.

Через 4 года Федоров (постановщик пьесы «Рычи, Китай») попросил — нельзя ли название «Рычи, Китай» заменить, скажем — «R 303», как называют в Англии миноносцы.

Я знал, что отец этой просьбы — привычка к «Д. Е.» и уперся на «Рычи, Китай».

Меньше стихов, — больше журналистики — Меньшее камерщины в читке, — больше радио. Меньше театра, больше кино. Меньше лирики, — больше утилитарики.