Читать «15 лет русского футуризма» онлайн - страница 17

В будущем этот приятель стал прокурором.

Затем эпоха рукописных журналов, пресных и благовоспитанных, как «Красная Новь».

Писал стихи — главным образом злободневно-гимназические и описания природы.

В это время особенно нуждался в словесных тампонах — «ведь; же; вишь; так; вот».

Словесных кирпичей класть плотно не умел, а пазы затыкать было нужно.

….Только он вот притворился и ее ведь не пускал….

Потом серия любовных романов —

Это было во сне Я увидел ее. Ты явилась ко мне. Билось сердце мое.

— похожих на стихи, что пишет Гальперин для нужд Заслуженных ГАБТа.

В это время увлекался собиранием марок, двоюродной теткой, спиритизмом, халвой, археологическими раскопками и переводами гекзаметров из Овидия.

7-й и 8-й классы гимназии. Я вдруг вплотную засел за стихи. Началось с —

Воздух чист, ясен день Под прозрачную тень….

и пошли десятками в сутки.

Над первыми тремя четверостишьями с дактилическими рифмами просидел подряд шесть часов, пока не одолел. Очень победой гордился.

Стихи — смесь Алексея Толстого, Фофанова и отдаленно доносящейся горьковской символятины «Буревестника» и «Песни о соколе». Потом прибавился Саша Черный.

В университете жил сурком — ничего не видя, писал стихи и богомольно пугался, увидев «настоящих» писателей — например, Сергея Яблоновского.

Стихи в те годы откладываются пудами, как морское дно из ракушек мелового периода. Люблю подсчитывать. За три года писаний — 1600 стихотворений, среди которых добрая сотня выше 100 строк.

Никаких шагов к напечатанию не предпринимаю. Еще в гимназии отослал залп гражданственных стихов в адрес Короленко, но ответа не получил. Мысль о что, могу быть напечатан, отсутствует.

Пропускаю сквозь себя Бальмонта, Блока, Кузьмина, немного Северянина.

На какой-то студенческой вечеринке зачитываю мадригальное стихотворение партнерше по танцу. Она протежирует. Добираюсь до одного из литкружков. Встречаюсь там с Борисом Лавреневым, отличие которого в то время было в том, что он фатально улавливал каждый новый поэтический прием через 5 минут по его изобретении.

Лавреневу не писалось. Он завел себе большой стол (как у Шершеневича) и рассыпал по нему бумаги деловым образом (как у Шершеневича). Помогало мало. Начинали грызть семечки. Помню свой экспромт —

Ну и время, Ну времячко. Соли сотое семячко. И в животиках вспученных Забурлюкался Крученых.

1913 год штурм унд Дранг. Футуризм. Зачеркиваю 1600 написанных стихов и ставлю стих на голову. До перелома писал на египетские мотивы —

«На стене фиванского храма Высекают тебя в одеждах».

После перелома сразу с ощущением дерзостного замирания под ложечкой:

Икнул выключатель И комната зевнула белым. Так вы уже были в печати? Ах, это стихи?   Ну, где вам! Покушайте лучше арбуза. Хорош.   Неправда-ль?   На вырез. Не говорите слова — муза…