Читать «10 жизней Василия Яна» онлайн - страница 22

25 августа 1905 года мирный договор был подписан. Японцы, внутренне готовые на значительные уступки, переиграли русскую делегацию. Они заполучили права на аренду Квантунской области и Порт-Артура, вернули Южный Сахалин, некогда отданный России в обмен на Курилы, и подтвердили, что Корея является сферой японских интересов.

«Белеют кресты далёких героев прекрасных, и прошлого тени кружатся вокруг, твердят нам о жертвах напрасных…». Ранний текст вальса «На сопках Маньчжурии» отразил настроения российского общества. Восхищение героями смешалось с осознанием того, что война, по сути, проиграна. Вопросом «почему?!» задавались даже граждане, прежде лояльные к монархии.

«Не показала ли минувшая кампания, при отваге и находчивости нижних слоев армии, удивительную рутинность и не изобретательность чинов высших? – рассуждал Василий Янчевецкий, награжденный за участие в войне орденом Св. Анны III степени с мечами. – Покорность, послушание царили беспрекословно в армии, где тактику заменяла тактичность и люди с дипломами, но лишенные всякой творческой мысли и инициативы, душили своими распоряжениями могучую армию» [15].

Сигма в частном письме поставил диагноз: Россия оказалась не готова к войне, поскольку государственный механизм так упорно боролся со свободомыслием, что подавил талант и ум, и чиновничьи интересы стали выше интересов государства. «Нет ничего опаснее, как витать в облаках государственной мощи» [16].

Нужны были кардинальные перемены.

***

Осенью 1905 года Россия бунтовала.

Крестьяне, измученные малоземельем и выкупными платежами, делили меж собой помещичьи пашни и луга и громили усадьбы – чтобы барин не возвращался. В европейских губерниях волнения охватили более половины уездов. «Весть о мире воспринималась народом, видящим в нем знак нашего поражения, крайне враждебно, – запомнилось юной Марии Столыпиной, дочери саратовского губернатора, в будущем премьер-министра Петра Столыпина. – Народные бунты в деревнях усиливаются, крестьяне жгут имения помещиков, уничтожают все, что попадается им под руку: библиотеки, картины, фарфор, старинную мебель и даже скот и урожай. Почти никогда крестьяне ничего не крадут, но ярким пламенем горят помещичьи дома, скотные дворы, сараи, амбары…».

Бастовали рабочие – печатники, металлисты, железнодорожники, столяры, горняки, телеграфисты и даже конторские служащие от Варшавы и Ростова-на-Дону до Иркутска и Читы. Возмущение взяли под контроль социалистические партии. Стачечники требовали народного представительства, свободы слова, печати и собраний, создавали советы рабочих депутатов. Во многих местах дело доходило до кровавых столкновений с полицией и казаками. В декабре митинги и манифестации переросли в вооруженные восстания в Москве, городах южных губерний, Поволжья, Сибири. Первопрестольную власти объявили на чрезвычайном положении, хотя вернее было сказать – на военном. На улицах и площадях Москвы шли настоящие бои: пушки и пулеметы против винтовок, револьверов и самодельных бомб.