Читать «...и чуть впереди» онлайн - страница 29

— То есть как подрались? Вы же воспитатель, вам же доверили детей. А сколько вам, собственно, лет?

— Восемнадцать! — с вызовом ответила Маша.

— Ну, тогда все ясно.

Папа неспешно удалялся. Сева метался взглядом между ним и Машей. Казалось, он сейчас заплачет.

— Беги, — весело сказала ему Маша, хотя ей стало почему-то невыносимо больно.

Дети метались по лагерю как угорелые. И это тоже было причиной Машиной боли. Им было не до нее. Их взгляды на ней даже не останавливались…

— Здравствуйте, я мама Веры Сучковой.

Господи, какая красивая женщина! И как Вера похожа на нее!

Некоторые родители, проходившие мимо, здоровались с Сучковой почтительно:

— Здравствуйте, Надежда Ивановна.

Маша слышала от кого-то, что эта женщина — один из лучших невропатологов в городе.

— Как моя девица?

— Чудесная девица.

— Она про вас все уши прожужжала. Как хорошо, что вы такая молодая!

Верка точно так же, как Сева Морошкин, металась взглядом между матерью и Машей. Только лицо ее было счастливым. На нем было написано: тут и мама, тут и вожатая, и я рада, что они понравились друг другу.

— Мама сказала, что вы красивая, — от счастья выпалила Верка и убежала…

— Здравствуйте, я мать Купчинкина.

Лицо усталое, изможденное. На одном глазу — бельмо.

— Как тут мой оболтус?

— Чудесно. Он очень у вас покладистый, работать любит.

— Впервые слышу. — Женщина и вправду растерялась.

— Честное слово.

— Знаете, мне его особенно воспитывать некогда. Санитаркой работаю, на полторы ставки. Отца нет, драть некому. У вас тут, говорят, еще и мужчина работает. Так в случае чего пусть снимет ремень.

— Да что вы, зачем же так.

— Он немножко у меня… нездоровый. В детстве папаша, паразит, напугал.

— Не волнуйтесь, я бужу его ночью.

Женщина посмотрела Маше в лицо прямо, испытующе.

— Вот ведь и люди на свете бывают, — задумчиво сказала она, — Дай тебе бог счастья…

— Как мой свиненок?

Этот человек мог бы и не представляться. По тому, как он теребил кепку, бестолково шарил по всем имеющимся у него карманам, гримасничал и жестикулировал, было ясно, что это отец Витьки Шорохова.

— Нормально. Артист.

— Песнями не надоел?

— Нет, что вы…

Вот подошли статные и красивые родители Сережи Муромцева.

— Девочка, где тут найти Марию Игоревну Ярошенко, вожатую третьего отряда?

— Это я.

— Вот вам цветы.

Засмеялись и отошли, взявшись за руки…

— Я мать Гущиных, стало быть. — От женщины несло перегаром. Рядом жались братья Гущины. Мужичонка, который с ней пришел, топтался неподалеку. К ребятам он явно никакого отношения не имел.

В страшном напряжении замерло лицо старшего Гущина, маленький к нему прижимался.

Вот она, тайна братьев. Старший смотрел на мать с жалостью и стыдом.

— Ты с ними не церемонься, — еле плела женщина, — за одного битого двух небитых дают.

Маше хотелось ее ударить или сказать, чтобы уходила, не смела являться к детям в таком виде, но лицо старшего Гущина ее остановило. Ведь он любил мать, вот что. Мучился, стыдился за нее, но любил.

— У вас чудесные дети, — сказала она, — за что же их бить?.. Это мои первые помощники.

Тревога сходила с лица старшего. Он смотрел на Машу с признательностью, он смотрел даже тогда, когда уходил вслед за матерью. Оборачивался и смотрел.